---

Скачать книгу

---

[17].

      «Да, представляете, можно через много лет обнаружить, что тебя изнасиловали. Можно через много лет обнаружить, что тебя дискриминировали. Можно через много лет обнаружить, что над тобой издевались родители. Можно через много лет обнаружить, что ты была в абьюзе», – замечает журналистка Ольга Карчевская в материале «Неудобные вопросы про фильм Leaving Neverland [18] (и ответы на них)» для журнала «Домашний очаг» [19]. Эта ремарка продолжает рассуждения Ольги о распространенности rape culture (культуры изнасилования), а вместе с ней – об объективации, обвинения жертв в провокации мизогинических действий.

      «переживая с раннего детства абьюз со стороны отца и набравшись смелости рассказать об этом – я получила от семьи игнорирование, виктимблейминг, пожелания „не вспоминать о плохом“. я остро почувствовала, что история повторяется, только теперь абьюзер – государство» [20], – это твиттер художницы и активистки Лели Нордик. Она сравнивает переживания от домашнего насилия с эмоциональным фоном в момент задержания после акции в поддержку Алексея Навального.

      Этот перенос отлично иллюстрирует замечание о смысловой гуттаперчевости концепта. Но насколько перенос оправдан? Мой вопрос не провокативен – ведь если такое смещение смыслов легитимно, то абьюзом можно назвать очень (если не слишком) многое. В таком случае возникает опасность обесценивания – и тех, кто ретроспективно обнаруживает себя объектом абьюза, и тех, кто помогает работать с последствиями насилия.

      Российские благотворители и правозащитники в последние годы выработали качественную публичную позицию, которая по большому счету не дает усомниться в необходимости их работы. Если не большинству действующих политиков, то людям, потрудившимся ознакомиться с темой и/или способным рефлексивно относиться к окружающей действительности, очевидно, зачем нужны шелтеры, кризисные центры социальной, психологической и юридической помощи. В поле реальной борьбы с актами насилия магия повседневного, критиканского языка фейсбука (или любого сплетничающего сообщества) ослабевает, и замеры степени «абьюзивности» тех или иных отношений уходят на второй план. А вот те, кто пережил насилие, в повседневной жизни, за пределами шелтеров, далеко не всегда защищены солидарной заботой. Они находятся в уязвимом положении, в котором сомнения в подлинности страшного пережитого могут провоцировать сомнения и в себе. К сожалению, но опосредованной провокацией этих сомнений может служить апроприация языка – в частности, слова «абьюз».

      «Замечаю все чаще на своих студентах, как язык поп-психологии проникает в повседневную речь и воспроизводится по любому поводу, заменяя собою фигуру ответственности, поступка, выбора и прочих прекрасных ценностей уходящей эпохи. <…> Подвох в том, что если раньше студент все равно должен был отчитаться по курсу независимо от того, прабабушку он навещал в деревне Гадюкино или работал грузчиком

---

Скачать книгу