Сумерки зимы. Дэвид Марк
Читать онлайн книгу.
точно не подвыпившая девица, за которой гонится подруга или которую щекочет ухажер. В криках звенел ужас, будто ночной кошмар сорвался с цепи.
Макэвой развернулся в сторону шума. Движение на площади резко замерло, словно все эти скользящие по брусчатке мужчины, женщины, дети – лишь механические танцоры под крышкой музыкальной шкатулки и теперь их плавное вращение небрежно остановили.
Он привстал, выбрался из-за стола и пристально вгляделся в церковные двери. Шагнул вперед, осознал, что стол по-прежнему цепляется за его ноги. Дернулся, отшвырнул стол и сорвался с места.
Макэвой мчался через площадь, чувствуя движение со всех сторон. «Назад!» – орал он и махал руками, пытаясь остановить зевак, уже подтягивавшихся к церкви Святой Троицы. По жилам вовсю хлестал адреналин, к лицу прилила кровь. И только у церковного крыльца он вспомнил про сына. Дернулся, точно внезапно охромевший конь, конечности тут же налились тяжестью. Обернулся, посмотрел через площадь. Четырехлетний мальчик так и сидел перед перевернутым столом, рот распахнут – не иначе зовет отца.
На какой-то миг Макэвой растерялся, не зная, куда бежать. В буквальном смысле остолбенел от нерешительности.
Из церковных дверей выбежал человек. Весь в черном.
И едва из разверстого зева дома Господня вырвалась эта тень, вопли усилились: в руке, перепачканной красным, что-то блестело. Времени защититься у Макэвоя не было. Он лишь успел увидеть, как взлетело вверх лезвие. И опустилось. И вот он уже лежит навзничь, глядя в меркнущее небо, прислушиваясь к топоту бегущих ног. К далеким сиренам. К голосу рядом. К прикосновению чьих-то рук.
Все будет нормально. Ты только держись. Держись, парень.
И другой голос, сильнее и тверже, как уверенный штрих черного карандаша среди неясной мешанины растушевки. Голос, полный муки:
– Он убил ее. Она умерла. Умерла!
Глядя широко раскрытыми глазами в небо, Макэвой первым на площади заметил, как начался снегопад.
Глава 2
Она лежит там, где упала; перекручена и смята на ступенях алтаря – одна нога задрана вверх, неестественно вывернутая в колене, слетевшая с ноги кроссовка повисла на затянутых чулком пальцах.
Темнокожая девушка, лицо и руки насыщенного цвета темного дерева, запрокинутые ладони светлее – как топленое молоко. Совсем юная. Так и не пережившая муки отрочества. Такой рано покупать сигареты. Рано заниматься сексом. Рано умирать.
Никто не пытался делать искусственное дыхание. Девушка была вся исколота. Давить ей на грудь – что мокрую губку выжимать.
Белоснежная накидка собралась под спиной; плотная чистая ткань, натянувшись, подчеркивала линию маленькой твердой груди.
Алая кровь девушки пропитала облачение только с одной стороны, оставив другую нетронутой. Если бы не гримаса боли, исказившая лицо, могло бы показаться, что чудовищному надругательству подверглась лишь половина ее хрупкого тела.
Лицо же свидетельствовало о другом. Она умерла в агонии.