Клювы. Максим Кабир
Читать онлайн книгу.
сексуальная девушка. Зачем ты это терпела?
– Спасибо за комплимент. Что ж…
– Не отвечай, если не хочешь.
– Хочу. – Она отхлебнула пива. – Как я и говорила, мне было двадцать – безмозглая девчонка. Ваню я знала с детства. Он жил по соседству. Такой тихий замкнутый мальчик. В четырнадцатом его призвали в армию, отправили на восток. Он вернулся через месяц – наступил на мину. Ему ампутировали половину ступни. И как-то случайно мы разговорились в лифте. Слово за слово, он пригласил меня в кино. Я пошла… из жалости, думаю. И вскоре мы уже вместе снимали квартиру. – Оксана улыбнулась: что было, то было. – Он не тянул резину – сразу вывалил на меня все свои бзики. Расскажи я родителям, они бы забрали меня домой. Но я привязалась к нему. Считала, что обязана его опекать.
Нет, у нас были нормальные дни. Но все, что я вижу, оборачиваясь, – как я драю чертов пол, а он стоит надо мной, катает в пальцах свинцовые шарики, и они так ужасно дребезжат…
На террасе благоухали розы, но Корней словно унюхал аромат стирального порошка, узрел себя, десятилетнего, трущего белье о ребристую доску. За спиной маячит отчим, он пахнет одеколоном и перегаром.
– Старайся, пацан. Старайся, чтобы я видел.
«Милая, – подумал Корней, – мы с тобой похожи».
– А потом, – продолжала Оксана, – он уехал в Польшу. На год, и это был потрясающий год. Будто с моей шеи сняли ярмо. Я гуляла, читала, общалась с новыми людьми. Записалась на десяток курсов. И поняла, что не смогу жить, как раньше. И еще поняла, что совсем его не люблю.
– Как он принял твое решение?
– Плохо. Скандалил, угрожал. Он ведь купил обручальное кольцо на заработанные деньги. Но мой запас жалости иссяк. И вот я здесь.
Корней поднял бокал:
– За «здесь».
– Ура.
Они чокнулись. Оксана сказала, прищурившись:
– Я рада, что в тот день надела каблуки.
Парня на кладбище самоубийц звали Иржи. Он был фотографом. Иржи страдал от болезни, описанной невропатологами Вестфалем и Желино: нарколепсии. В школе его прозвали Спящей Красавицей. За день парень неудержимо засыпал около тридцати раз. Прогуливаясь по парку, обедая, занимаясь спортом – он вдруг цепенел. Раздражителем становился любой монотонный звук: бой часов, шорох листвы, урчание мотора. Из-за нарколепсии Иржи не водил автомобиль, не плавал, не катался на велосипеде. У него не было подружки; девушки улепетывали со свидания, на котором их ухажер вырубался с непрожеванным мороженым во рту.
Настоящая напасть.
На улице Иржи очухивался быстро – врезавшись в столб или пешехода. Но, заснув дома, он дрых часами и частенько опаздывал в офис. Пришлось уволиться и работать на себя, фотографировать для сайтов и журналов.
Его мучили гипнагогические кошмары. В момент засыпания (обычного, «горизонтального», как он это называл) Иржи видел старуху с огромными ржавыми ножницами, она щелкала лезвиями, подбираясь все ближе, и хохотала.
Проснувшись, он несколько секунд не мог ни шевелиться, ни разговаривать.
На кладбище Иржи выключился.
Перед приступом