---

Скачать книгу

---

меня не испугает,

      Ничто… Волшебный талисман

      Я на груди ношу с тоскою;

      Хоть не твоей любовью дан,

      Он освящен твоей рукою.

      1831 г.

      [Лермонтов. Акад, изд., т. I, стр. 264–265]

* * *

      Еще очень подсмеивались мы над ним в том, что он не только был неразборчив в пище, но никогда не знал что ел: телятину или свинину, дичь или барашка; мы говорили, что, пожалуй, он со временем, как Сатурн, будет глотать булыжник. Наши насмешки выводили его из терпения, он споривал с нами почти до слез, стараясь убедить нас в утонченности своего гастрономического вкуса; мы побились об заклад, что уличим его в противном на деле. И в тот же самый день, после долгой прогулки верхом, велели мы напечь к чаю булочек с опилками. И что же? Мы вернулись домой утомленные, разгоряченные, голодные, с жадностью принялись за чай, а наш-то гастроном Мишель, не поморшась, проглотил одну булочку, принялся за другую и уже придвинул к себе третью, но Сашенька и я – мы остановили его за руку, показывая в то же время на неудобосваримую для желудка начинку. Тут не на шутку взбесился он, убежал от нас и не только не говорил с нами ни слова, но даже и не показывался несколько дней, притворившись больным[50].

      Между тем его каникулы приходили к концу, и Елизавета Алексеевна собиралась уехать в Москву, не решаясь расставаться со своим Беньямином. Вся молодежь, и я в том же числе, отправились провожать бабушку с тем, чтоб из Москвы отправиться пешком в Сергиевскую лавру.

      Накануне отъезда я сидела с Сашенькой в саду; к нам подошел Мишель. Хотя он все еще продолжал дуться на нас, но предстоящая разлука смягчила гнев его; обменявшись несколькими словами, он вдруг опрометью убежал от нас. Сашенька пустилась за ним, я тоже встала и тут увидела у ног своих не очень щегольскую бумажку, подняла ее, развернула, движимая наследственным любопытством прародительницы. Это были первые стихи Лермонтова, поднесенные мне таким оригинальным образом.

* * *

      ЧЕРНООКОЙ

      Твои пленительные очи

      Яснее дня, чернее ночи.

      Вблизи тебя до этих пор

      Я не слыхал в груди огня.

      Встречал ли твой волшебный взор —

      Не билось сердце у меня.

      И пламень звездочных очей,

      Который вечно, может быть,

      Останется в груди моей,

      Не мог меня воспламенить.

      К чему ж разлуки первый звук

      Меня заставил трепетать?

      Он не предвестник долгих мук,

      Я не люблю! Зачем страдать?

      Однако же хоть день, хоть час

      Желал бы дольше здесь пробыть,

      Чтоб блеском ваших чудных глаз

      Тревогу мыслей усмирить[51].

      Средниково,

      12 августа (1830)

      Я показала стихи возвратившейся Сашеньке и умоляла ее не трунить над отроком-поэтом.

      На другой день мы все вместе поехали в Москву. Лермонтов ни разу не взглянул на меня, не говорил со мною, как будто меня не было между ними, но не успела я войти в Сашенькину комнату, как мне подали другое стихотворение от него. Насмешкам Сашеньки не было конца за то, что мне дано свыше вдохновлять

---

Скачать книгу