Мы часто развлекаемся, воображая, как хорошо было бы избавиться от худших частей наших семей и соединить лучшие: то есть мою мать и твоего отца. К сожалению, эти наши мечты о маленькой семейной чистке не спешат воплощаться. Тем не менее, ничто не мешает нам думать, что мы сестры, и отнюдь не во Христе, а в самом что ни на есть природном смысле. Нашу уверенность в этом подкрепляет то, что мы узнаем страшный секрет твоей матери, которую мы теперь называем Ведьмаком за скверный нрав и любовь к тонким материям. Нам, в общем-то, было бы все равно, что Ведьмак сделал аборт за год до твоего рождения, но мы быстро решаем, что этим неродившимся ребенком должна была быть я, но поскольку Иисус, видимо, выпустил Ведьмака из поля зрения в тот момент, мне пришлось родиться в другой семье. Ну и что? Даже это большое недоразумение не смогло разлучить нас.

      Иногда я думаю, как было бы хорошо, если бы отец умер. В своей голове я убиваю его множеством способов: протыкаю его горло ножом, подливаю яд в суп, толкаю с лестницы и под машины. Кроме меня, его убивают бандиты, смертельная болезнь, упавшая с девятого этажа ваза и другие нелепые случайности. Но я знаю, что, к сожалению, мои заклятия над ним не властны. Возможно, потому что он только притворяется живым.

      Ночью, подойдя к его с мамой кровати с ножницами в руках, я вижу, как рядом с живой дышащей мамой лежит мумия. Даже не мумия, а гипсовая статуя, точно такая, как бюст Ленина на столе у отца.

      Отец не дышит, его гипсовые веки не шевелятся, руки как будто приклеены к животу. Но я знаю, его неподвижность – это обман, стоит мне издать хоть малейший звук, его холодная рука моментально метнется ко мне и сожмет мою шею каменной хваткой.

      Как хорошо, что мама спит так крепко: если она случайно проснется среди ночи, то наверняка сойдет с ума от ужаса.

      Тихо-тихо на цыпочках я крадусь в свою комнату. Нет, так мне его не победить.