История и теория криминалистических методик расследования преступлений. С. Ю. Косарев
Читать онлайн книгу.
не есть поклепатель невинности»[98].
Манифестом Александра I от 8 сентября 1802 г. был учрежден центральный орган государственного управления, ведавший в том числе вопросами охраны правопорядка – Министерство внутренних дел, которому затем были подчинены местные административно-полицейские учреждения (с 1811 г. вопросами правопорядка ведало выделенное из МВД Министерство полиции, в 1819 г. снова включенное в МВД).
В целях осведомления об истинном положении дел в провинции и отслеживания политических идей в обществе в 1826 г. был учрежден Корпус жандармов (с 1875 г. Отдельный корпус жандармов; в 1880 г. он был подчинен МВД).
Продолжала совершенствоваться и организация расследования преступлений.
Некоторые рекомендации по организации расследования содержались в изданном в 1837 г. «Наказе чинам и служителям Земской Полиции» (по порядку осмотра «мертвых тел», обыска, допроса, исследования «необыкновенных происшествий», причин «несчастных смертных случаев»)[99].
Пытка в России была принципиально осуждена уже в «Наказе» Екатерины II (1766 г.), посвященном провозглашенным принципам новой правовой политики и правовой системы, но не получившем силу закона. Официально пытка была отменена указом Александра I от 27 сентября 1801 г.
Закон воспрещал «чинить пристрастные допросы, истязания и мучения», но предписывал «стараться обнаружить истину через тщательный распрос и внимательное наблюдение и соображение, как слов, так и действий подсудимого»[100].
Однако грубые и преступные приемы, фактически пытки, продолжались до середины XIX в., а дореформенное следствие приводило зачастую к самым тяжким судебным ошибкам[101].
И все же при этом, как не без сарказма в свое время заметил А. С. Жиряев, отменой пыток был произведен пробел в системе доказательств[102], что, безусловно, потребовало активизации научных исследований, посвященных вопросам организации следственной деятельности.
В России первой работой, полностью посвященной вопросам расследования и рассмотрения дел о преступлениях, стала небольшая книга секретаря Адмиралтейской коллегии Петра Раткевича «Зерцало правосудия, показывающее, каким образом во всяких случающихся, а наипаче сомнительных судных делах производить следствии, делать по оным определении, приговоры и заключении» (СПб., 1805).
Впервые в отечественной литературе автор вводит понятие стадий (этапов) расследования и рассмотрения «судного» дела, анализирует их, выделяя в деле три части: «1) исследование… обвиняемый точно ли учинил преступление?.. 2) определение… преступление какого рода?.. 3) приговор и заключение»[103].
Второе отделение книги П. Раткевича под названием «О исследовании» носит ярко выраженный методический характер и полностью посвящено порядку расследования преступлений, «способу, по которому открывается истина».
«Исследование, – писал П. Раткевич, – берется: 1.
См.: Дмитриев Ф. История судебных инстанций и гражданского апелляционного судопроизводства от Судебника до Учреждения о Губерниях. М., 1859. С. 530–531.
См.: Россия. Государственный Совет. Департамент законов. Материалы. Т. 6. Ч. 2 (1837). Дело № 31 (3). §§ 61–67. С. 141–141.
Цит. по: Бочкарев В. Дореформенный суд // Сборник «Судебная реформа». Т. 1. М., 1915. С. 220.
См.: Бочкарев В. Дореформенный суд // Сборник «Судебная реформа». Т. 1. М., 1915. С. 220–221; Розин H. Н. Уголовное судопроизводство. СПб., 1914. С. 45.
Жиряев А. Теория улик. Дерпт, 1855. С. 8. Любопытно, что аналогичную мысль, но по отношению к другой эпохе, высказал Ф. М. Дмитриев. «При исчезновении ордалий, – писал он, – в круге судебных доказательств оказывается сначала пробел, который необходимо восполнить; почти все народы обратились вследствие этого к пытке…» (Дмитриев Ф. История судебных инстанций и гражданского апелляционного судопроизводства от Судебника до Учреждения о Губерниях. М., 1859. С. 561).
Раткевич П. Зерцало правосудия, показывающее, каким образом во всяких случающихся, а наипаче сомнительных судных делах производить следствии, делать по оным определении, приговоры и заключении. СПб., 1805. С. 7–8.