История российского конституционализма IX–XX веков. Ю. В. Пуздрач
Читать онлайн книгу.
немного исправляла ситуацию, отчасти же, напротив, еще более ухудшала положение дел, однако уровень бюрократизации органов церковного управления не отставал от бюрократизации светских органов государства.
Притеснение православной церкви, начатое при Петре I и продолженное при Анне Иоанновне, в царствование Елизаветы начинает понемногу ослабевать, укрепляется экономическое положение церкви, духовенство мало-помалу освобождается от прежних тяжестей и возвышается в своих правах. Елизавета всюду демонстрировала свое уважение к вере отцов, при ней некоторые из остзейских дворянских фамилий даже приняли православие.
Однако именно во времена царствования Елизаветы началось влияние западноевропейского либерализма на русское общество.[322] Все это создавало необходимые условия для развития антицерковных настроений в высших слоях общества.
Унаследовавшего после Елизаветы Петровны российский трон Петра III только условно можно было назвать православным человеком. Это, собственно, снимало с него какие-либо ограничения во взаимоотношениях с церковью. Экспроприация церковного имущества, проведенная им в 1762 г., привела к тому, что примерно миллион сидевших на церковных землях крестьян перешли в руки государства, а приходское и монастырское духовенство было переведено на казенное жалованье. Те же священники, кому не досталось приходов, должны были призываться в армию.[323] Тем самым реформа предполагала еще и физическое сокращение духовного сословия. Наконец, многие монастыри, не приносящие государству дохода, закрывались.
Императрица Екатерина II, как известно, не отличалась набожностью, религиозные обряды и требования наружного благочестия она исполняла лишь в силу тактических соображений и была далека от какой-либо духовности. Более того, она была деисткой и поклонницей Вольтера.[324] Екатерине, которая смотрела на религию с чисто утилитарной точки зрения, церковь представлялась исключительно как дополнительный механизм управления государством.
Вскоре после вступления на престол Екатерина издала указ об отобрании в казну монастырских имений и введении монастырских штатов, что вызвало резкий протест высшего духовенства. Митрополит Ростовский Арсений пишет в Синод об ограблении монастырских имений и вмешательстве светских лиц в духовные дела. Было назначено расследование. На допросе во дворце в присутствии императрицы Арсений говорил столь резко, что Екатерина зажала себе уши, а ему «заклепали рот». На заседании Синода состоялся суд, который лишил митрополита архиерейского сана и предал, после расстрижения, суду светскому, которому надлежало осудить Арсения на смертную казнь за оскорбление императрицы. Такое поведение священника было неожиданностью для власти: обычно церковь молча сносила унижение. Видимо, поэтому дело закончилось изданием царского указа, по которому Арсений был освобожден от светского суда, ему был оставлен монашеский чин и объявлена ссылка в один из дальних монастырей.[325]
Следуя политике Петра I, Екатерина стремилась
В это время западноевропейская интеллигенция начинала увлекаться французской философией, отдельные представители которой отвергали христианство, проповедуя деизм (Вольтер), или признавали за ним только политическое (Монтескье) и нравственное (Руссо) значение, не признавая вполне его догматического учения, отрицали веру в чудеса, откровение, божественность Христа и т. д. Увлекаясь материей и ее движением (Гольбах и др.), они забывали о духовном; вместо христианской морали, основанной на любви и самоотвержении, проповедовали или одно себялюбие (Гельвеций) с чувственными наслаждениями (Ла-Метри), или деятельность, согласную с природой человека (Руссо); высмеивали духовенство как невежественное сословие, препятствующее успехам цивилизации, ненавидели монашество, с его подвигами воздержания; требовали полной терпимости для всякого рода религий (см.:
Это правило соблюдалось не очень строго, и лишь в 1860-х гг. государство добилось того, что число получающих жалованье священников соответствовало числу действующих приходов.
По мысли Вольтера, религия – это узда для народа, и «если бы не было Бога, то Его нужно было выдумать», чтобы держать народ в повиновении.
См.: