Поручики жили не больше пятнадцати дней.

      Война продолжалась. Воняла фосгеном и тленом.

      Строчил пулемет. Санитарка рыдала о пленном.

      Топили Гомером и Пушкиным. Ели коней.

      Все было не так. Разумеется, было не так.

      Век начался бойней, огромной, невиданной ране.

      Крутилась рулетка. Калека плясал за пятак.

      Ковбой благородный красотку спасал на экране.

      Как в обморок, падает в танго небритый тапер,

      И клавишей дребезг, и взрыв механической страсти.

      – На Невском стреляли, вы слышали? Вот вам и здрассте…

      – Пардон, да пардон, а потом подстаканники спер…

      – А стол, представляете, вертится, дух говорит…

      Распутин, Верден, фиолетовый воздух столицы,

      А на Бармалеева хлебная лавка горит,

      А что будет дальше? Когда это все прекратится?

      Безглазые лица. Дорожная пыль. Имена.

      Поручик, молящийся Богу губами моими.

      Все было не так. Началась мировая война.

      Убили в Сараево герцога и герцогиню.

      Какая-то Гретхен под вязом в саду Сан-Суси,

      Конверт надрывая, сдувала упавшую прядку,

      Какая-то Клер на Монмартре снимала перчатку

      По пальчику, медленно, кремовый шелк закусив…

      Побирушка, дитя, Мнемозина

      Не встревожит поверхность воды,

      По тяжелым разводам бензина

      Добежит до рассветной звезды.

      Леденея в свободном полете,

      Приглашая тебя на вальсок,

      Осыпаются перышки плоти

      На распаренный пляжный песок.

      Разворошена туча ночная,

      Как тяжелый сиреневый куст,

      А душа засыпает, не зная,

      Каково это небо на вкус.

      Мнемозины прозрачные пятки

      Промелькнут в тишине камыша,

      На усталой своей плащ-палатке

      Не грусти и не мудрствуй, душа.

      Зачем рыбачка не грустит

      О добром рыбаке,

      Покуда лодочка летит,

      Тает вдалеке?

      Зачем трепещет над волной

      Соленая луна

      И бородатый водяной

      Встает с морского дна?

      Он отряхнется, аки пес,

      У бедного крыльца,

      Рыбачка сдует прядь волос

      Со смуглого лица,

      Ночные бабочки, шурша,

      Забьются о стекло,

      И две жемчужины в ушах

      Качнутся тяжело.

      Швыряет лодочку волна,

      Но будет невредим

      Рыбак, пока его жена

      Дружится с водяным.

      Улов достанется ему —

      Аж донесет с трудом.

      А пахнет тиною в дому —

      Так то ж рыбацкий дом.

      Она живет, как птичка в кулаке,

      В мозолистой горсти родного века,

      В панельных стенах, в царстве грубых линий,

      Прямых углов, бетонных тупиков,

      Где