Клеточник, или Охота на еврея. Григорий Симанович
Читать онлайн книгу.
3
Какая-то мистика
В понедельник 22-го в десять утра позвонила секретарь Малинина, главного редактора «Мысли», и воркующим голоском попросила от имени Сергея Сергеевича срочно приехать.
Это был ожидаемый звонок. План Фогеля предполагал два основных направления усилий. Первое – понять, как могли проморгать в редакции. Второе: подать сигнал людям всесильного Мудрика (и через них опосредованно ему самому, если повезет), что произошла чудовищная накладка, провокация, а он, Ефим Романович Фогель, абсолютно лояльный, тихий, законопослушный человек, пал жертвой коварных негодяев.
План сформировался. Оставалась мелочь: реализовать. Она-то и ужасала. Но инстинкт самосохранения подстегивал, и кое-какие мыслишки появились.
Малинина Фима видел пару раз на каких-то праздничных вечерах редакции, куда получал приглашения как постоянный автор, но приходил редко. Разумеется, не общались: Фима, как всегда, следовал своему принципу – не лезть на глаза сильным мира сего, жить в сторонке. Так в сторонке, в компании двух-трех рядовых сотрудников издания, он и попивал свою водочку, закусывая чем спонсор послал.
Через час Фима вошел в приемную и немедленно был призван в кабинет. Малинин, человек с узким сухим лицом, чем-то смахивающий на Суслова, идеолога-инквизитора коммунистических времен, не вставая и не отрывая взгляда от какой-то рукописи, жестом указал на кресло. Потом так же вслепую дважды ткнул в спикерфон и дважды буркнул «зайди», получив в ответ лишь одно «иду».
Король кроссвордов открыл было рот, чтобы начать монолог, но осекся – то ли от нерешительности, то ли по здравому суждению: надо дождаться вызванных.
«Виновник торжества» догадался, кого дернул Главный. Наверняка Буренина – он возглавлял отдел информации, развлекуха последней полосы тоже относилась к рубрикам отдела.
Его Фима хорошо знал, они явно симпатизировали друг другу. Но Буренин не откликнулся. Второй – Арсик – ответственный секретарь редакции. С ним общался на отвлеченные темы, опять-таки держа почтительную дистанцию – все-таки редакционная номенклатура.
Арсик шел. Малинин продолжал молча изучать некий текст. Вдруг поднял взгляд, от которого на Фогеля повеяло ледяными ветрами российской истории, и тихо, но очень внятно прошипел: «С-сука…»
Фима был не готов. Он выстроил другую последовательность. Он намеревался тотчас начать говорить, объяснять, огорошивать собеседника мощным накалом фактов, доводов, эмоций. Мысленно репетировал роль взбешенной жертвы, каковой, в сущности, и являлся.
Он упустил момент и поплатился: унижен, сражен наповал, даже не успев вылезти из окопа.
Однако наш герой по целому ряду признаков оставался все-таки евреем. В людях этой маленькой, но заметной части народонаселения весьма распространена бешеная вспыльчивость особого вида. Она часто проявляется откуда ни возьмись у тихих, смиренных, глубоко интеллигентных особей в минуты, когда никто ничего подобного не ждет, а, напротив, готов