Магазин кажется постройкой из бесконечных стен и поворотов, внутри которой ждут, когда их заберут покупатели, тысячи товаров, от шурупа до стиральной машины. На каждом стеллаже ждут голограммы-помощники, расскажут о товарах, предложат персональные скидки. И Сенпек каждую свою рабочую ночь обходит магазин, проверяя, рассматривая, наблюдая. Не редко он сражается с непонятными порывами и мыслями. Вроде, если бы в магазинах рядом с туалетным столиком или набором памперсов продавали людей, но все законно, по контракту, типа хочешь подзаработать, устройся товаром на полку, будь мужем на день или месяц, дочерью на час, ничего пошлого или отвратительного, но как бы это, скорее всего, облегчило жизнь некоторым несчастным.

      На третью неделю его новой работы в дверь магазина среди ночи раздался быстрый панический стук. Затряслось толстое стекло, послышался приглушенный женский голос извне. Скорее всего, стучали долго, потому что Сенпек настиг входные створки, когда с улицы кричали уже истошно, но, вместе с тем, как будто бы пугливо. Словно стараясь не привлечь внимание кого-то вдалеке. Стучавшая умоляет впустить. У нее черные волосы и слишком большие глаза. Он не сразу открывает дверь. «У меня точно будут проблемы», ― подумал он. Ливень привычно заливает улицу везде, куда хватает взгляда.

      Ее имя Инга. Челка Инги мокрыми прямыми полосами прилипла к бледно-белому лбу, и Марк вспомнил клавиши пианино в старой школе. А еще Ингу преследует кавэшник с солдатами.

      – Почему? ― как-то наивно и по-детски удивленно спрашивает Марк.

      – А ты как думаешь?! Книгу нашли у меня дома. Детский фольклор народов Севера. Я только с испугу успела выскочить из квартиры.

      Еще она говорит, что при побеге оттолкнула юного солдатика, привлеченного к проверкам, и тот грохнулся на ее старый трельяж, доставшийся от бабушки. Зеркала треснули и посыпались, будто с обидой. Инга смеется сквозь слезы, а может это капли дождя, хотя всего минуту назад истошно вопила. Но ее смех скорее нервный. Марк слушает, но почти не слышит. Впустив беглянку в магазин, он, тем самым, оказал помощь преступнице, нарушил закон. А если попытаться выдворить ее теперь? Но он уже не сможет. И не хочет.

      Марк уверенно ведет Ингу между стеллажами тайными путями, где, как он знает, видеокамеры не работают, но лишь пугают покупателей. Он усаживает ее в коморке сторожей. Делает знак, чтобы молчала и не двигалась. Обежав зал, выключает все лампы, проверяет двери, попутно высматривая за стеклами табун бегущих солдат. Но там никого. В подсобке Инга так и сидит неподвижно, словно натурщица. Она вопросительно смотрит на Сенпека, и тот спокойно кивает.

      – Утром я уйду.

      – А тебе