В стране слепых я слишком зрячий, или Королевство кривых. Книга 3, часть 1. Татьяна Вячеславовна Иванько
Читать онлайн книгу.
я бросила в огонь свою косу, не имея никаких мыслей насчёт опознания, я не сомневалась, что волосы сгорят без остатка, такой силы был огонь, я бросила их туда, как кокон сбрасывает бабочка, как Иван-царевич лягушачью кожу бросил в огонь…
Я спокойно вышла со двора через калитку и видела, как спешили к нашим воротам несколько человек, но они не прошли бы без ключа, тем более не открыли бы ворота для своих машин, но я не собиралась им помогать в этом, среди них был Валера, я сразу его узнала, а я сейчас должна держаться как можно дальше от него. Но я долго оглядывалась на них, выискивая среди прочих его фигуру в чёрной куртке и шапке…
А внизу по улице, ниже школы, в которую ходил когда-то Марк, он сам мне рассказывал об этом и показывал окна своего класса, кабинетов, он любил вспоминать школьное время, моим глазам предстало пепелище или кострище, даже не знаю, как вернее: искореженные и обугленные осколки, обломки, и ничего уже, что напоминало бы автомобиль, в окрестных домах были выбиты стёкла и людей на улице было много из-за этого. Все жались к стенам домов, никого не пускали за ограждение. Множество служебных машин, некоторые с мигалками, небольших фургонов. Пожарных уже не было, но следы замёрзшей на морозе воды и пены тянулись к самому Калининскому. Милиционеров низших чинов в форме здесь было десятка полтора или больше, и ещё много в цивильной одежде с деловитыми лицами. Я прошла мимо всех, мимо их машин, припаркованных ниже, и ещё раз оглянулась, в надежде увидеть ещё раз Валеру, но бесполезно, даже если бы на улице никого не было, ворота в наш двор в углублении арки, просто так их не увидишь. Скорее всего, я не увижу больше этого дома, не увижу этот двор. И не увижу Валеру. Пусть… Только пусть он живёт.
Я и не думала, что эта мысль недолго станет успокаивать меня…
Глава 4. Роман
Долгое время моя жизнь складывалась исключительно удачно. Лет до двенадцати-тринадцати я был, что называется, баловнем судьбы: мой отец был одним из отцов города и не какого-нибудь, а Петербурга, мать завкафедрой Марксизма-Ленинизма в Универе, ни братьев, ни сестёр, во мне, отличнике и спортсмене, а я подавал надежды как пловец и баскетболист, души не чаяли.
И вдруг все стало рушиться. Для начала закончился Советский Союз, и, хотя вначале ни я, никто из моей семьи, никакой разницы не почувствовал, но дома мрачными голосами обсуждали, что грядут плохие времена. Я не сразу понял, что плохого они видят в том, что по телевизору теперь стали показывать то, о чём раньше даже, не то, что на кухнях, но и под одеялами не шептались, в продаже появились кассеты музыкантов, о которых я мог только слышать и тайно бывать в каких-то квартирах, чтобы их послушать, и то по большому знакомству моих старших друзей, вхожих в их круг, что девчонки и женщины на улицах стали одеваться и краситься ярко и даже вызывающе. Ну, колбасы их, несчастной, не было, но её и раньше не было, но это меня не касалось, спецпайки обеспечивали нас продуктами бесперебойно, не только нас троих, но и бабушку, пережившую блокаду и потому к продуктам относившейся