…Навстречу Коваль с Савушкиной по узкой дорожке прошел щеголеватый мужчина в пальто, галантно приподнял ветку перед Иркой. Она встретилась с ним глазами. «А ничего такой!»

      – Люб…

      – А?

      – Любка!

      – М-м?

      Подруга шла, уткнувшись в телефон, и не желала замечать ни парка, ни встречных особей мужского пола.

      – Видала, какой хлыщ?

      – Видала, – равнодушно отозвалась Сова.

      – А ты бы с ним того, э? – не отставала Ирка. – Замутила бы, Люб?

      Савушкина страдальчески закатила глаза.

      – Господи, Коваль! Что за подростковый жаргон! И – нет! Не замутила бы!

      Насколько Ирка могла судить по замеченным обрывкам смс, Савушкина вела бурную переписку, жонглируя тремя любовниками и мужем.

      – А почему? – огорчилась она. Мужчина ей понравился, и она хотела, чтобы Любка своим одобрением косвенно подтвердила его высокое качество. – Некрасивый?

      Савушкина оторвалась от телефона и обернулась на уходящее пальто.

      – Ира, какая разница – красивый, некрасивый! Мне в принципе непонятно, зачем это нужно. Возня эта, пыхтение… Я понимаю, когда есть выгода. А так – для чего?

      – Для удовольствия! – с горячей убежденностью возразила Ирка.

      – Для удовольствия я лучше на массаж схожу.

      Сова еще раз посмотрела вслед мужчине и оценивающе прищурилась:

      – Конечно, если ты думаешь, что может быть какая-то польза…

      Коваль засмеялась и махнула рукой.

      Любка Савушкина рассматривала секс как инвестицию. Она вкладывала себя, существо безусловной ценности, и желала получить заслуженно высокий процент. Смысла отношений, отягощенных постелью, но при этом не приносящих дивидендов, Савушкина не понимала. «Все эти копошения! – надменно говорила Люба. – Люди слишком много болтают о сексе. Да и занимаются тоже», – добавляла она, подумав.

      Сама же Ирка была человеком сугубо плотским. Иногда она думала, что из нее получился бы типичный мужик, не признающий обязательств: секс на одну ночь, веселое партнерство людей, которых не связывает ничего, кроме постели, – и слава богу! Зачем обременять такое чистое, совершенное удовольствие какими-то отношениями?

      Любка презирала мужчин (женщин тоже, но в меньшей степени). Ирка их обожала. Со своей собственной телесностью она была не в ладах, зато умела ценить ее в других. О, эти выгнутые шеи! Мускулистые руки в синеватых венах! Кожа, пахнущая песком! Их смешное и в то же время совершенное устройство там, где они так отличны от женщин!

      Коваль пропела бы оду мужчинам, если бы умела.

      А Любка бы