Дара сидела в своем продавленном, бывшем когда-то зеленом, а ныне сером кресле и хмурилась.

      Сегодня, наплевав на предосторожности, я пришла к ней сразу после того, что случилось в парламенте, даже серое платье служанки ни на что не сменила. Конечно же, не застала подругу – она по-прежнему убирала пыль с каминных полок герцога и намывала в замке полы: я уговорила наемницу остаться в доме Грира вплоть до самого конца. Поэтому так и ждала, сидя на крыльце, пока рабочий день горничной не закончится и на горизонте городских трущоб не появится девушка в миленьком синем платье – до чего же она хороша была в такой одежде, а не в бродяжьем хламье, который привыкла носить.

      Дара, заметив меня, сразу поняла: что-то случилось. А когда я все ей выложила, стала глядеть исподлобья.

      – Сбеги, – после долгого сумрачного молчания посоветовала она. – К дьяволу и оборотня, и Мирта, и короля, – тяжело вздохнула. – Хочешь выпить?

      – Нет.

      – Ты о побеге или о вине?

      – Обо всем.

      – А я вот выпью, – Дара поднялась, подошла к покрытому пылью шкафу с незакрывающейся дверцей и достала темную бутылку. – Хочешь знать, что я обо всем этом думаю?

      – Ты думаешь, что мы заднице, – уныло усмехнулась я.

      – В глубокой, – кивнула подруга, откупоривая виски. – Оборотень… Надо же… Как его вообще убивать?

      – Серебром, полагаю.

      – А как же твоя любовь к изображению несчастных случаев? Во время завтрака, поедая омлет, бедняга-супруг случайно упадет на фамильную вилку глазом тринадцать раз?

      Я повела плечами. Так далеко вообще не заглядывала.

      – Это если он вообще не сожрет тебя раньше. Расскажи обо всем Мирту, и пусть они делают с ним, что хотят. Сожгут или в тюрьму посадят.

      – Но