– Кэтрин. – Он склонил голову в знак приветствия, чувствуя, как растет внутреннее напряжение, и пытался обрести контроль. Эти ее фиалковые глаза, золотистые волосы, собранные на затылке в конский хвост, высокая грудь под кремовым шелковым топом, длинные стройные ноги и тонкая талия, которую подчеркивали короткие шорты с леопардовым принтом. А эта нежная кожа, которую он когда-то ласкал и которой восхищался…

      Аларик тряхнул головой, отгоняя ненужные воспоминания. Много воды утекло с той поры. Они оба изменились.

      – Или я должен называть тебя Китти? – с неприкрытой издевкой спросил он.

      Доротея бросила на него предостерегающий взгляд, призывая вести себя прилично.

      – Можно и так и так, – с улыбкой ответила Кэтрин и отчего-то смутилась.

      Нежный румянец залил щеки, высокие скулы и немного вздернутый нос. Он слишком хорошо помнил черты ее лица и почему-то испытал облегчение оттого, что Кэтрин не легла под нож пластического хирурга в погоне за голливудским стандартом красоты.

      «А зачем ей меняться, когда она и так само совершенство», – пронеслось у него в голове.

      Он крепко сжал челюсти в попытке отогнать крамольную мысль.

      – Для меня ты Кэтрин.

      – Рада тебя видеть.

      Неужели она искренна или это просто дань вежливости? Он заметил ужас, промелькнувший в ее глазах, когда он вошел в кухню. А сейчас ему показалось, что ее взгляд выражает сожаление и… любопытство.

      Наверное, она захотела воочию убедиться, в кого он превратился. Таблоиды никого не щадят, да и сестре много чего про него известно. А они с Кэтрин лучшие подруги.

      Краем глаза он заметил, как Доротея красноречиво повела бровями, призывая его к вежливости, и коротко кивнул.

      – Надеюсь, путешествие на остров оставило хорошее впечатление?

      Вот. Это вежливо. Это благоразумно.

      – Да… спасибо. – Она сделала шаг навстречу, и он едва сдержался, чтобы не отшатнуться. А когда Кэтрин подняла руки в явной попытке его обнять, он резко развернулся, пробормотав:

      – Я покажу тебе дом, – и без оглядки ринулся вперед.

      Не нужны ему эти телячьи нежности. Он не хотел, чтобы она видела его вблизи. На фоне ее совершенной красоты он будет выглядеть настоящим чудовищем.

      – Эй, Аларик, притормози, – раздалось за его спиной.

      Но он и не подумал подчиниться. Он слышал ее торопливые шаги, но упорно продолжал свой забег. Его бесил ее американский выговор, приобретенный в Голливуде. Пусть она не изменила внешность, но наверняка за десять лет жизни в Америке изменилась внутренне.

      Хочет ли он выяснить это?

      Нет.

      Означает ли это, что ему