Пасторелли даже не дослушал идею Высокинского, сразу замахал руками:

      – Бред! Delirante! Это будет грандиозный провал! Катастрофа! Fallimento! Disastro!!! Так нельзя заканчивать гастроли! Это город для меня будет закрыт навеки!..

      Макс спокойно убеждал директора, что Эвальд и Якобино справятся. Их ждёт триумф.

      Пасторелли паниковал, чуть не плакал.

      – С чём я их выпущу? У них своего репертуара, как у лилипута… – Пасторелли не постеснялся, прямо назвал то, что имел в виду. – Я еле-еле вылез из долгов и опять в пропасть? Нет, сеньор Макс! Non sono pazzo! Я не сумасшедший!

      – Не волнуйтесь! Они отработают мой репертуар. Я помогу. – Высокинский улыбался. Говорил спокойно, взвешенно.

      Пасторелли бесился. Его голос сейчас гремел во всех уголках цирка:

      – Как какой-то мальчишка сможет целый вечер играть репертуар Макса Высокинского! Репертуар, который, как ни стараются, и повторить-то толком никто не может!

      – Я видел Филиппа в деле. Он лучше меня! Ярче, талантливей! Уверен, через несколько лет станет звездой. Теперь насчёт лилипута и его… кхм… – Высокинский не употреблял крепких выражений, поэтому сделал выразительную паузу. – Идея такова. Меня превращают в лилипута. Подмена. Через фокус. Вместо меня появится Якобино. На фоне Эвальда Филипп будет действительно выглядеть лилипутом. Это публике понравится. Вот увидите! Все примут за чистую монету. Я знаю, о чём говорю.

      Предлагая Пасторелли немыслимое, Высокинский преследовал сразу две цели. Первое – уехать из Екатеринослава чуть раньше, поскольку его уже ждали в цирке Тюрина, где обещали платить много больше. Второе – помочь талантливому мальчугану и его брату, как когда-то помогали ему. Его карьера клоуна заканчивалась. Максу хотелось в ком-то продолжиться. По-настоящему. Он впервые видел, что может реализовать накопленное в этом мальчугане. Эх, ещё бы лет пять, и можно было не переживать за мальчишку! В том, что он придумал, риск, безусловно, был. Но Высокинский чувствовал: его идея должна сработать.

      Своего репертуара ему было не жалко. Его и так растащили по стране не спросив. Придуманный когда-то псевдоним тоже перестал принадлежать только ему. Почти во всех цирках теперь работали свои Максы. Это стало скорее означать амплуа, чем имя. Его клоунады и антре исполняли бездарно, тупо копируя, не понимая смысла и сути. Единственный, кто был более или менее успешен, так это его ученик Альперов. Он колесил по стране под именем Адольф-Макс.

      Глава десятая

      День бенефиса настал. Зал был забит до отказа. Пасторелли не был бы Пасторелли, если бы и тут не наварил. Он ухитрился продать даже стоячие места. Люди прижимались плечом к плечу, лишь бы смотреть. Афиши пестрели в городе небывалым анонсом: «Спешите видеть! Только сегодня! И только у нас! Перемещение во времени и пространстве на ваших глазах! Единственный исполнитель – любимец публики Макс Высокинский с прощальной гастролью!»

      Именно любимцем публики, под гром аплодисментов, он и появился на манеже.