Показанное на схеме 3 переплетение родственных связей между семьями, представленными в двух списках потенциальных невест, позволяет предположить, каким образом выбор царя сказывался на придворной политике. Если бы царь Алексей в 1669–1670 годах выбрал одну из трех девушек Хотетовских или кандидатку Болтину, невеста привела бы за собой толпу родственников, наверняка с манерами выскочек. Но настоящими победителями были бы Колычевы, имевшие родственные связи со всеми четырьмя кандидатками. Легко представить, как судьба Колычевых, почти позабытых на целое столетие, круто изменилась бы после женитьбы царя на одной из этих девушек и как ранее существовавшие связи Колычевых с Черкасскими и Шереметевыми, до той поры не обеспечивавшие Колычевым высокого статуса и больших чинов при дворе, могли внезапно стать жизненно важными связями с внутренним придворным кругом.

      Весьма вероятно, что некоторых кандидаток поместили в списки исключительно из‐за их родственных связей с другими кланами, а также, в иных случаях, благодаря отсутствию связей с некоторыми семьями (как в примере с Щенятевыми и Плещеевыми в 1526 году). Родственные связи претенденток объясняют наличие в списках нескольких девушек из одной семьи. Очевидно, как только находилась семья с правильными связями, все подходящие девушки из нее помещались в список для смотра невест. Заметное увеличение числа претенденток из высокопоставленных семей в списке царя Федора по сравнению со списком царя Алексея десятилетием ранее, возможно, связано с «инфляцией почетных званий» – ростом числа бояр и других думных чинов, обнаруженным именно перед 1670‐ми и 1680‐ми годами Робертом Крамми267. Это также может указывать на постепенное устаревание смотра невест к концу XVII века, когда двор начал считать многие формальности смотра плохо подходящими для новой придворной политики и стал постепенно устранять их268. Старые правила смотра невест нарушались, в том числе, вероятно, и наиболее важное из них – исключение знатнейших родов из участия в смотре.

      Наконец, нельзя не обратить внимание на то, как социальное происхождение победительниц (Нарышкиной и Грушецкой) совпадало с происхождением других участниц этих смотров. Все претендентки – и победившие, и проигравшие – принадлежали к сходной, довольно узкой социальной платформе: семьи служилых людей среднего уровня. Из 27 невест (или потенциальных невест), выбранных российскими династиями в XVI и XVII веках, только три были дочерьми бояр (Ульяна Палецкая, Елена Шереметева и Мария Долгорукова) и только четыре других принадлежали к небоярским ветвям высокопоставленных боярских кланов (Соломония Сабурова, Анастасия Юрьева, Евдокия Сабурова и Прасковья Салтыкова). Остальные были из семей, чья слава пришла позже – в результате их родства с царской фамилией (см. табл.