Она росла со стойким ощущением того, что ей очень повезло родиться именно в её семье. Бабушка Людмила Эдуардовна не уставала бесконечно рассказывать или просто напоминать маленькой Люсе, как её дочь, то есть Люсина мама пожертвовала своей будущей, вне всякого сомнения, блистательной литературной карьерой, чтобы иметь возможность заниматься воспитанием ребёнка. То есть её, Люсиным воспитанием.

      – Ты знаешь, какие стихи Олюшка писала в юности, боже мой! – восклицала она, – Да это было что-то невероятное! Если бы не твой отец, – она обречённо махала полной рукой, и затем в очередной раз пересказывала то, что Люсе давно было известно. А именно, что сказал по поводу раннего материнского творчества директор школы Николай Петрович, и с кем из поэтов серебряного века сравнивала Оленьку редактор молодёжной газеты, в которой несколько раз маму печатали.

      И почему до сих пор на свободе остаются люди, которые калечат судьбы молоденьких, невинных девушек, – заключала она обязательно, имея в виду Люсиного отца.

      Люся всё это знала, но каждый раз слушала, как в первый. Во-первых, потому что не хотелось обижать бабушку, во-вторых, действительно интересно, особенно, когда старая история обрастает, время от времени, всё новыми подробностями, а в-третьих, Люся с самого детства обладала необыкновенной чуткостью и состраданием. Она очень рано и остро, часто с какой-то щемящей, болезненной грустью чувствовала, что такие воспоминания, это