Под лаской плюшевого пледа

      Вчерашний вызываю сон.

      Что это было? – Чья победа? —

      Кто побежден?

      Всё передумываю снова,

      Всем перемучиваюсь вновь.

      В том, для чего не знаю слова,

      Была ль любовь?

      Кто был охотник? – Кто – добыча?

      Всё дьявольски-наоборот!

      Что понял, длительно мурлыча,

      Сибирский кот?

      В том поединке своеволий

      Кто, в чьей руке был только мяч?

      Чье сердце – Ваше ли, мое ли

      Летело вскачь?

      И все-таки – что ж это было?

      Чего так хочется и жаль?

      Так и не знаю: победила ль?

      Побеждена ль?

      Ты проходишь своей дорогою,

      И руки твоей я не трогаю.

      Но тоска во мне – слишком вечная,

      Чтоб была ты мне – первой встречною.

      Сердце сразу сказало: «Милая!»

      Все тебе – наугад – простила я,

      Ничего не знав, – даже имени! —

      О, люби меня, о, люби меня!

      Вижу я по губам – извилиной,

      По надменности их усиленной,

      По тяжелым надбровным выступам:

      Это сердце берется – приступом!

      Платье – шелковым черным панцирем,

      Голос с чуть хрипотцой цыганскою,

      Все в тебе мне до боли нравится, —

      Даже то, что ты не красавица!

      Красота, не увянешь зá лето!

      Не цветок – стебелек из стали ты,

      Злее злого, острее острого

      Увезенный – с какого острова?

      Опахалом чудишь, иль тросточкой, —

      В каждой жилке и в каждой косточке,

      В форме каждого злого пальчика, —

      Нежность женщины, дерзость мальчика.

      Все усмешки стихом парируя,

      Открываю тебе и миру я

      Все, что нам в тебе уготовано,

      Незнакомка с челом Бетховена!

      Хочу у зеркала, где муть

      И сон туманящий,

      Я выпытать – куда Вам путь

      И где пристанище.

      Я