Магнолии были свежи. Софья Игнатьева
Читать онлайн книгу.
Мадаленна точно знала, во что ее пытались обрядить в прошлом сне; белое одеяние оказалось ничем иным, как старым свадебным платьем Хильды Стоунбрук. Этому платью было двести лет, в нем выходила замуж и мать Хильды, и ее бабушка, и все в семье считали, что и Мадаленна пойдет в нем под венец. Платье было красивым – из тонкого шелка, с отделкой из голландских кружев, но вот воротник был стоячим, и даже во сне Мадаленна хватала себя за горло, чувствуя как белые оборки начинали медленно стягиваться на ее шее. Упираться было глупо – она боялась свадьбы, боялась того, что с ней случится после, боялась той неопределенности, которая маячила сразу за поворотом пышной свадебной процессии. Она была давно знакома с Джоном, но не знала о нем абсолютно ничего, и слабо представляла, как они смогут уживаться в одном доме, не понимая друг о друге ничего. Хильда хотела выдать ее замуж, и в своих намерениях она всегда была тверда, а, значит, свадьба с Джоном была вопросом времени. Мадаленна отчаянно старалась найти выход. Каждую ночь она ходила по комнате и перебирала в голове варианты побега; говорят, все пути ведут в Рим, но в ее случае все пути вели в Лондон. Она обожала Портсмут, но жизнь бок о бок с Бабушкой не представлялась ей возможной. И если бы можно было хотя бы на год уехать в университет и поселиться в общежитии, вот тогда, Мадаленна была в этом уверена, она бы смогла найти выход. Старый город Лондон она не любила, но понимала, что если где и искать пути выхода к свободе, то только там, где ее мало кто знал, и фамилия Стоунбрук не была для нее клеймом. Но стоило ей подумать о мутной Темзе, как в воде всплывали лица родителей, и внутри у Мадаленны что-то сжималось в нервный комок – разумеется, она не могла их оставить просто так. Необходимо было дождаться возвращения отца и спокойно обсудить с ним возможность переезда на долгое время.
Временами Мадаленна могла предугадывать ответ родителей на ее вопросы; она заранее знала, отпустят ее погулять дольше обычного, или дадут ей дополнительную порцию – все это был результат особой связи, крепкой и нерушимой, однако на этот раз ее представления были весьма туманными. Она с трудом могла представить, что скажет отец – он мог улыбнуться и сказать, что ей уже давно пора уйти из родительского дома на вольные хлеба, а мог поникнуть, позволяя грусти заполонить синеву глаз и взять ее руки в свои и попросить остаться еще на месяц, а где месяц там был бы и год. Мадаленна была готова принести себя в жертву своим родителям, своему дому, но все чаще и чаще она не могла с точностью ответить себе – не станет ли ее тяготить такой зарок. И все эти размышления вили из нее внутри веревки, заставляя все ночи лежать с открытыми глазами. Мама больше о своем отъезде не говорила, но что-то в доме изменилось. В один вечер Мадаленна видела, как в окнах гостиной быстро перемещалась фигура мамы, она резко жестикулировала, а Бабушка сидела недвижно, а потом вдруг встала, и Мадаленна услышала звон разбитого стекла. Она уже хотела прибежать в комнату, однако прежде чем Фарбер впустил ее, мама вышла, и глаза ее горели гневом, которого прежде Мадаленна никогда не замечала. Она не спрашивала, о чем