Пять лекций по философии. Хавьер Субири
Читать онлайн книгу.
Созерцание, теория, – не просто «смотрение ради смотрения». Обычно ссылаются на то место из Геродота, которое я приводил в начале этой лекции и где, казалось бы, говорится, что Солон отправился путешествовать по Малой Азии только «ради смотрения» (θεωρίης ἕνεκεν). Такой перевод точен лишь отчасти. Он точен в том смысле, что здесь цель «смотрящего» только в том и состоит, чтобы смотреть. Но упущена другая сторона вопроса. «Тем, кто смотрит», θεωρός, называли в Греции общественного надзирателя, которому поручалось присутствовать на Играх, «чтобы смотреть» за ними: не вмешиваться, но присматривать, чтобы игры протекали в соответствии с правилами. Стало быть, речь идет не просто о том, чтобы созерцать, но о том, чтобы надзирать, приглядывать: нечто весьма близкое к ἐπισκοπείν. Разумеется, в данном случае надзирать можно не над соблюдением регламента, а над «тем, что́ вещи суть сами по себе, как таковые». Именно этот тип надзора имеет в виду Аристотель, говоря о θεωρία, созерцании. А так как оно осуществляется не ради другого, но ради себя самого, для Аристотеля созерцание – не ποίησις, а праксис; более того, высшая форма праксиса, ибо рождается не из какой-либо жизненной потребности, а прямо наоборот, из освобождения от всякой нужды и всякой занятости. В самом деле, только тогда, говорит Аристотель, когда были изобретены все τέχναι, обеспечивающие жизненные нужды, удовольствия, комфорт и легкость жизни, в Египте возникла новая социальная каста – каста жрецов, единственной обязанностью которых был досуг, σχολή, в указанном выше смысле. На это возразят, что, как известно, геометрия родилась в Египте из необходимости делить землю на участки после разливов Нила. Но Аристотель, который знал об этом обстоятельстве, ответил бы, что имеет в виду не геометрию как технику измерения земли, а геометрию как науку (λόγος) о фигурах. Эта наука может, в свою очередь, использоваться для нужд техники: много раз случалось так, что досуг (otium) создавал для себя жизненное занятие (negotium).
То, что созерцание, теория, не рождается из какой-либо жизненной нужды, подтверждается, по словам Аристотеля, тем, что движущей силой, побудившей человека на досуге, σχολή, предаться созерцанию, θεωρειν, было не что иное, как изумление (θαυμάζειν). Так вот, изумление, о котором здесь говорит Аристотель, – это не просто удивление, а сократическое изумление. То изумление, которое охватывает человека, который думал, что превосходно знает свое дело, пока в один прекрасный день не обнаружил, что именно то, что казалось ему известным лучше всего, в своей глубине ему абсолютно неизвестно, неведомо. В бегстве от этого незнания (διὰ τὸ φέυγειν τὴν ἄγνοιαν) и были рождены в досуге (σχολή) созерцание (θεωρεἲν) и наука (ἐπιστήμη). Всякая ἐπιστήμη, всякая наука есть способ «смотрения» за своим предметом, «надзора» (θεωρεἲν) над ним. Именно такое знание делает человека σοφός, мудрым. В самом деле, в этом θεωρειν человек в поле своего зрения владеет тотальностью зримых вещей, обладает самодостаточным знанием, достигает