Этюды о конце света. Как умирала империя и рождалась Европа. Татьяна Борисовна Альбрехт
Читать онлайн книгу.
– юноша еще при жизни отца заслужил любовь солдат и репутацию умелого воина и командира. Так что, думаю, легионеры итак поддержали бы его кандидатуру в качестве нового претендента на корону.
Но был один нюанс, который превращал поступок Констанция из формальности в необходимость. Старый воин был тетрархом, законным соправителем Диоклетиана и Галерия. Соответственно, его сын имел все права на титул цезаря, тем более он с детства жил при дворе и учился искусству управления. Так что Констанций фактически узаконил права сына и прозрачно намекнул армии, что Галерий узурпировал власть. Легионеров долго уговаривать не пришлось. Галерия в армии не любили за его необузданную жестокость и свирепость. А вот семейство Констанция уважали. А в те смутные времена кто пользуется поддержкой армии – тот и властитель. Ведь эпоха солдатских императоров еще не была забыта даже после 20 лет относительно стабильного правления Диоклетиана.
Именно очевидная поддержка солдат заставила Галерия признать за Константином право на титул и участие в управлении. Ведь сам он прекрасно знал об отношении к нему армии.
Так что именно с этого дня, с последнего поступка умирающего отца началось возвышение Константина Флавия, будущего императора Константина I, известного в истории как Константин Великий.
Через 20 лет 25 июля 326 года император Константин впервые в истории Римской империи отказался от выноса языческих идолов – обычной для любого общественного праздника церемонии.
После Первого Вселенского (Никейского) собора (325 год) и всех явных проявлений благоволения к христианской церкви это, казалось бы, вполне естественный шаг. На тот момент «первый христианский император» был язычником (в принципе есть большие сомнения относительно того, принял ли он крещение, многие ученые склоняются к мысли, что нет).
Это был поступок, продиктованный не религиозными чувствами (честно говоря, сомневаюсь, что Константин вообще во что-то верил, кроме собственной удачи), а чисто прагматическими соображениями. После собора, где Константин председательствовал, было бы нелогично демонстрировать свою приверженность древним языческим традициям. Тем более, примерно в это же время его деятельная матушка занималась раскопками в Иерусалиме в поисках христианских святынь.
Конечно, такое нарушение древней, освященной всем величием истории Рима традиции не осталось незамеченным. Император еще раз продемонстрировал, на стороне какой религии его симпатии. А если учесть, что за 2 года до этого Константин, наконец, стал единоличным правителем империи, устранив последнего соперника Лициния, христианские иерархи могли ощущать себя победителями.
Но вот что удивительно. Во-первых, Константин при всем явном покровительстве церкви, не пошел на последний шаг – не объявил христианство государственной религией и не завещал детям сделать это.
Во-вторых, император оказал церкви медвежью услугу: введя церковных иерархов в управленческие структуры империи, он заставил их подлаживать содержание религии под идеологические установки империи.
Ну а Феодосий I, сделав никейское христианство единственно