Тень ворона. Эллис Питерс
Читать онлайн книгу.
допускать их в свои здания, а белое духовенство поднимало шум, когда его хотели вытеснить. Не то было здесь! Наверное, так сложилось благодаря кротости отца Адама, и львиная доля заслуги принадлежала именно ему, так как с ним всегда можно было полюбовно договориться.
– Он любил иной раз угоститься винцом, – задумчиво произнес Кадфаэль. – У меня еще осталась настойка, которая ему особенно нравилась, она сделана на травах и полезна для головы и для крови. Приходи вечерком ко мне в сад, Синрик, и мы с тобой помянем отца Адама.
– Приду, – сказал Синрик и даже позволил себе слегка улыбнуться, что бывало нечасто, но эта добродушная улыбка привлекала к нему детей и собак, которые по ней распознавали его истинную суть.
Бок о бок они прошли по холодным плитам главного нефа, и Синрик, выйдя через северный притвор, двинулся наверх в свою темную каморку. Кадфаэль провожал его взглядом, пока за ним не закрылась дверь. Столько лет они прожили рядом, в мире и согласии, но никогда близко не общались. Да и кто мог похвалиться близкой дружбой с Синриком? С тех пор как он выпорхнул из-под матушкиного крылышка и оставил родной дом, он, кажется, ни с кем не сходился по-настоящему, кроме отца Адама. Когда сближаются два одиноких человека, их связывает такая особенная задушевная дружба, что они составляют одно целое. Многие, наверное, оплакивают сейчас смерть отца Адама, но самую тяжкую утрату понес с его кончиной Синрик.
С наступлением декабря впервые в эту зиму монахи растопили очаг в теплой комнате. В те полчаса между ужином и повечерием, когда братии позволено было поболтать, только и разговоров было что о замещении должности приходского священника, даже поездка аббата Радульфуса на легатский совет отошла на задний план. Приор Роберт на время отсутствия аббата переселился в его покои, и охочие до пересудов братья еще больше развязали бы языки, если бы не брат Жером – неотлучная тень приора Роберта, который счел себя обязанным замещать приора. Субприор брат Ричард по крайнему своему благодушию, если не сказать лени, не стал связываться с ним и не отстаивал своего старшинства.
Тщедушный брат Жером был ревностным монахом, однако многие находили, что ревность его к служению весьма однобока и что Жерому недостает млека человеческой терпимости, каковою, по мнению самого Жерома, отец Адам излишне грешил.
– Отец Адам был, конечно, добродетельным человеком, – сказал Жером. – Чего-чего, а этого у него не отнимешь! Все мы знаем, что он ревностно трудился на Божьей ниве. Но он слишком мягко относился к чужим проступкам. Он попустительствовал прегрешениям, виновники отделывались у него легкой епитимьей и чересчур быстро получали отпущение грехов.
– При отце Адаме в приходе царили порядок и добрососедские отношения, – возразил брат Амброз, раздатчик милостыни, по должности своей постоянно встречавшийся с беднейшими из форгейтских бедняков. – Я знаю, чтоґ о нем говорят люди. Уйдя из жизни, он оставил после себя благополучный приход, который не доставит хлопот его преемнику.