Первые несколько миль обратного пути Гиацинт преодолел легким, широким шагом, хотя вовсе и не спешил, просто у него было хорошее настроение и он получал удовольствие от быстрой ходьбы и чувства легкости во всем теле. В Аттингеме он перешел по мосту через реку, миновал заливные луга, примыкавшие к речушке Терн, которая впадала в Северн, и от Роксетера свернул к югу в сторону Эйтона. Дойдя до опушки леса, он замедлил шаг, поскольку в пути было так хорошо и Гиацинту вовсе не хотелось возвращаться. Чтобы добраться до скита, где жил отшельник, нужно было пройти по монастырским землям, в лесные угодья которых вдавался узкий надел, принадлежавший Люделам. Весело насвистывая, Гиацинт двигался по тропе, что тянулась вдоль сточной канавы, которая шла как раз по северной границе лесничества Эйлмунда. Противоположный берег канавы, высокий и обрывистый, являлся как бы естественной преградой, защищавшей лесные посадки. Берег всегда был зелен и хорошо ухожен, нигде ни одной промоины, да и не было в канаве такого сильного течения, которое могло бы подмыть давным-давно устоявшиеся берега. И тем не менее это произошло. Темные пятна обнажившейся, недавно оползшей земли Гиацинт увидел еще на подходе. Присмотревшись, он в задумчивости прикусил губу, затем пожал плечами и усмехнулся.

      – Чем хуже, тем лучше! – произнес он вполголоса и направился к тому месту, где берег был подмыт более всего.

      Он не прошел и нескольких шагов, как вдруг услыхал тихий вскрик. Казалось, звук исходил прямо из-под земли. Затем раздался шум ожесточенной борьбы и приглушенные проклятия. Мгновенно перейдя на бег, Гиацинт оказался на краю канавы, воды в ней было совсем мало, и была она грязной. Однако Гиацинт обратил внимание, что вода прибывает прямо на глазах. На другом берегу зиял свежий оползень. В этом месте росла старая ива, но, видимо, корни ее подмыло, она накренилась и рухнула поперек канавы. Ветки дерева тряслись, потому что кто-то отчаянно бился под ними, будучи наполовину уже в воде. В листве мелькнула рука, пытавшаяся отодвинуть дерево в сторону, человек тяжело стонал. И тут между ветвей Гиацинт увидел лицо Эйлмунда, перепачканное в грязи и искаженное гримасой боли.

      – Держись! – крикнул Гиацинт. – Я сейчас спущусь!

      Он полез в канаву, воды в ней было уже по пояс, подсел спиной под толстый сук и попытался приподнять дерево, чтобы дать возможность выбраться из-под него придавленному лесничему. Тяжело дыша и постанывая, Эйлмунд уперся в землю руками, и ему удалось частично выползти из-под дерева, которое придавило ноги. Однако при этом он сдавленно застонал, сжав зубы от боли.

      – Ты же ранен! – крикнул Гиацинт и, еще раз подсев спиной под сук и ухватив обеими руками лесничего за подмышки, попробовал перевернуть дерево. – Ну! Наддали!

      Эйлмунд поднатужился еще раз, Гиацинт надавил вместе с ним. По склону