Сумасшедшая.

      Она определенно сумасшедшая и меня сведет с ума своими выходками.

      Надо же, забрала у Татьяны тряпку и полезла сама пол вытирать. Хотела на жалость мне надавить?

      В результате только разозлила!

      Хотя признаюсь, мне стало не по себе, когда она вдруг побледнела, закатила глаза и начала падать навзничь. После всего, что случилось, оставалось только еще раз затылком приложиться, чтобы не только имя забыть, но и как говорить вообще.

      Впрочем, удар мог поставить на место ее мозги, а меня избавить от сомнительного удовольствия нянчиться с ней.

      Пришлось отнести потеряшку в выделенную для нее комнату. Уложил ее на кровать. Стою, смотрю, не знаю, что делать дальше. Еще и Татьяна куда-то пропала.

      Сажусь на кровать рядом с Асей. Не знаю, почему это имя первым всплыло в моей голове. И почему мне кажется, что я знаю ее? Где мы встречались?

      Перебираю в памяти всех знакомых мне женщин. Ларкиных подруг, сотрудниц фирмы, случайных любовниц… Ее в этом списке нет.

      У нее на скуле чернеет ресничка. Тянусь, чтобы убрать. Провожу по щеке костяшками пальцев. Кожа на ощупь прохладная и гладкая. Замечаю еле заметную россыпь веснушек. Наклоняюсь, чтобы рассмотреть. И натыкаюсь на затуманенный взгляд.

      – Очнулась? – интересуюсь, пряча волнение. – Как самочувствие?

      – А… что со мной было? – тихо произносит она.

      – Обморок.

      Нас прерывает появление домработницы.

      – Максим Николаевич, – она вносит поднос, на котором стоят тарелка с блинами и чашка с чаем, – Егор передал, что вам уже несколько раз звонила Лариса Львовна.

      Вспоминаю, что еще в клинике отключил телефон.

      – Интересно, и что ей нужно? – бурчу под нос, а сам не могу оторвать взгляд от бледного лица потеряшки. – Сама поесть сможешь?

      Та хлопает ресницами и переводит взгляд с меня на Татьяну.

      – Д-да, –