– Я назначил им встречу завтра с утра, и что делать – не представляю совершенно, – Иван Васильевич сидел с опущенной головой на расправленной для сна кровати в совершенно унылом настроении.

      Валя утешала его всячески как могла, даже принесла ему чаю с баранками на подносе из кухни.

      – Вань, да не убивайся ты так. Никогда не бывает, чтобы прямо все идеально. Смотри – у всех, даже у самых великих людей бывали большие сложности, все ведь через это проходят. Вот я, смотри – хотела научиться вышивать крестиком, чтобы подушечки делать как у Светки на диване, помнишь? Купила я книжку, начала читать, и что ты думаешь? Ничего не понятно. Видно, не предназначена я для того, чтобы вышивать. Видишь, у всех бывает. Считай, что это и не поражение. Ты ведь не профессиональный психолог, что же ты хочешь – решать мировые проблемы, которые никто из политиков решить не может? Ты, кстати, не спрашивал совета у Петровича?

      Иван встрепенулся – а это идея! Вялость мигом улетучилась. Петрович не был психологом, он был психиатром в советские времена, пока не вышел на пенсию. Но для Ивана Васильевича это ровным счетом никакого значения не имело – в маразм Петрович не впадал еще, знаний растерять был не должен, а в названии его профессии был корень «психо». Это говорило Ивану Васильевичу о том, что Петрович понимал в делах душевных. Или духовных? Ну, не важно.

      Иван Васильевич схватил телефон с тумбочки у кровати и набрал номер Петровича.

      – Петрович, привет! Это Иван Васильевич. Не разбудил? Слушай, друг, нужна помощь, – и в течение трех минут Иван Васильевич рассказал Петровичу о всем наболевшем.

      Но Петрович был не в энтузиазме.

      – А, Иван Васильевич! Послушай меня, старого умника. Такое не лечат, поверь мне. Вот тебе хороший способ – скажи родителям, что они сами виноваты в том, что ребенок такой вырос. Разве достаточно они уделяли девочке внимания? Выслушивали ее проблемы? Давали советы в сложных ситуациях? Любой нормальный родитель ответит – нет. Скажи – вы слишком поздно пришли ко мне. Назначь ей чего-нибудь успокоительного, пусть пьет каждый день, станет тихой девочкой, родители будут в восторге. Конечно, ей бы еще парочку сеансов электрошока под это дело, но сейчас с этим сложно будет – правозащитники права качать начнут…

      – Петрович, – жестко сказал Иван Васильевич, сползший с кровати во время этого монолога. – Спасибо. Я понял. Ты мне очень помог.

      – Ну как скажешь. Звони, если что.

      Вытаращенные глаза Ивана Васильевича показали Вале, что помощь Петровича принята не будет. Почесав ногу, Иван поделился с женой:

      – Ты знаешь, мысль о том, что я ничего не могу сделать с этим, показалась мне еще сносной. Но парочка сеансов электрошока…

      Валя, уже в ночной рубашке,