Уверение Фомы. Рассказы. Очерки. Записи. Станислав Минаков
Читать онлайн книгу.
где лежали страницы с текстами Плотова.
– Разумеется. Там, в файлике, если хочешь, ещё и главы из моего дневника, с восемьдесят девятого по девяносто третий годы. Об Учителе. Мне кажется, тебе будет интересно.
– Кто бы сомневался.
– Не скажу за всю Одессу, но Инна говорила по прочтении, что «офигела».
– У тебя с ней роман?
– У вас на меня досье?
– Ну около того.
– У меня с ней – нет.
Алина свернула бумаги пополам, сунула в сумочку и стала что-то искать в ней.
– А-а-а! – вспомнил Плотов. – История про «около того». Свидетелем мне и рассказанная, женой моего друга, тогдашней филфаковкой Дальневосточного универа. В поморской деревне дело было, на Белом-то море, в восьмидесятом, примерно, году. Деревня увядающая, в которой осталось несколько баб разного возраста и один мужичонка завалященький, который долго мыкался, наконец выбрал себе одну. Ну, типа, свадьба. Натурально, белые ночи. Сидят все во дворе (и студентки, сбирательницы фольклору), пьют-поют. Затем «молодые» уходят в постелю. Ночь светла, бабы и девки подпивают изрядно, вдруг одна говорит-де, пойдем-ка посмотрим, что там молодые делают. Идут к избе. Грохочут в ставни. Долго никто не открывает. Разгрохатываются так, что округа ходуном ходит. Наконец в дверях медленно, очень медленно появляется мущщинка в поколенных трусах и пережёванной майке. «Васька, вы чё, спитя ли, че ли?» Очень медленно чухает репу, зевает, почесывает грудя, прочия места и ответствует нараспев, сильно «окая»: «Ну, около тово…»
Смеясь, Алина извлекла наконец из чёрной сумочки цветной буклетик – её ансамбля, где на последней странице была запечатлена самолично, со скрипкой, очень эффектно.
– Тут все мои телефоны. И даже адреса. В том числе электронный – филармонии.
– Это тебя не гений-Шумов для буклета фотографировал? – натужно изобразил из себя ревнивца Плотов, должно быть, от безысходности.
Стрельнула оком.
– И без него от умельцев отбою нет.
– Кто бы сомневался, – собезьянничал Плотов.
В прихожей, увидав, как Алина натягивает сапоги, – лиловые, высокие, с блестящими пряжками и вострыми носами, Плотов, страдая от собственного «цитатного недержания», которое у него неумолимо прорывалось и в случае недовольств, продекламировал: «Сапоги твои стоят в прихожей, будто я живу с кавалеристом…»
Но тут Галина, прощаясь, поцеловала Плотова в уголок губ, тронула седеющую бороду, улыбнулась, заглянула напоследок в глаза.
Отпущенный Плотов, подавая Алине одёжку, теперь («Зоркий Сокол», блин!) – с каким-то непонятным трезвением – обратил внимание и на её чёрное кожаное пальто с лиловой же вставкой и такие жжж, лиловые, перчатки, ох, и называется этот цвет как-то типа «фрез».
«Нда-а…» – с тоской подумалось Плотову, переживающему диссонансное явление сапог, точнее, их гламурного цвета и провокативно «модного» фасона. Об эти сапоги его «грёзы любви», похоже, разбивались, как волны о риф. Плотов словно выпал в другой регистр, в чужое и чуждое, вроде ему дали знак, повесили на дороге «кирпич» в красном круге.
Но