.
Читать онлайн книгу.
победы СССР во Второй мировой войне Московский договор 1940 года был признан действующим.
Как впоследствии оказалось, двадцатилетняя девушка-товаровед Вера Свободина ехала в Выборг, на советско-финскую границу, где было, естественно, много пограничников, навстречу своей женской судьбе.
О несчастных женских судьбах в послевоенном СССР, трагическом одиночестве женщины, которая в силу исторических обстоятельств не может найти себе мужа, у нас хорошо известно. Ну что прикажете делать, воля ваша, с широко известным, любого нормального человека шокирующим фактом: из мобилизованных на фронт советских мужчин 1922 года рождения в живых осталось только 3 процента. С кем было девчонкам идти в загс?
Но хорошенькой и умненькой Вере повезло.
– Если бы вы видели, какие у меня были кавалеры – офицеры! – вспоминала она спустя семь десятилетий. – Помню, зимой они служили в белых шубах, такие красивые, солидные. Там, на границе, девушек почти и не было. Была я, две учительницы и еще какие-то девочки вологодские с интересным говором. Клуб работал, и мы туда все ходили. У меня были хорошие густые волосы, я локоны делала. Был у меня красный беретик, как сейчас помню, и муфточка. Это было модно тогда – муфты, чтобы руки прятать, вместо рукавичек. И вот мы придем в клуб, а там танцы, музыка, военные. И этот Селезнёв Николай Степанович сразу как-то меня взял на цель! Он старший был, но не офицер. Не давал мне прохода. Рядом, на станции, работал инженер, майор железнодорожных войск по имени Николай Иванович, дальний-дальний наш родственник. Когда до него дошло, что за мной очень активно ухаживает Селезнёв, он вызвал моего папу.
А папа ведь был инвалид, без ноги, да еще и работал, и поэтому приехал не сразу. Папа приехал, а я уже замужем. Николай Степанович Селезнёв пришел однажды, еще до приезда папы, ко мне вечером и стал просить меня выйти за него замуж: «Мы с тобой запишемся, и это будет только официально, а то меня, если я один, отправят на лесозаготовки…» И я по своей простоте, по доверчивости пожалела его, поверила ему. Ну, а когда уже зарегистрировали нас, он заявил, что всё, ты теперь моя… Папа приехал – стал его уговаривать: «Война только что кончилась, у нас такая разруха, ей надо еще учиться – куда замуж выходить в такое время трудное!» Муж папе нагрубил, и уехал мой папка со слезами. Муж уговаривал меня ехать на Северный Урал, к родителям: «Ой, там так хорошо, Уральские горы…» Так решилась моя судьба.
Когда молодожены Селезнёвы приехали на Северный Урал, они увидели большой-пребольшой металлургический завод и современные дома, где жили рабочие того завода. Но на их улице стояли только бараки со спецпереселенцами, которых и Вера, и соседи называли ссыльными, как революционеров: Ленина, Сталина, Свердлова, Дзержинского – тех, кто на долгие годы стали супергероями для всех советских пионеров и школьников и примером для подражания. «Ссыльный» звучало куда более гордо, чем спецпереселенец.
В одном из этих бараков уже более пятнадцати лет жили родители Николая. Их, благополучных