Дождик мокрыми мётлами чистит

      Ивняковый помёт по лугам.

      Плюйся, ветер, охапками листьев, —

      Я такой же, как ты, хулиган.

      Я люблю, когда синие чащи,

      Как с тяжёлой походкой волы,

      Животами, листвой хрипящими,

      По коленкам марают стволы.

      Вот оно, моё стадо рыжее!

      Кто ж воспеть его лучше мог?

      Вижу, вижу, как сумерки лижут

      Следы человечьих ног.

      Русь моя, деревянная Русь!

      Я один твой певец и глашатай.

      Звериных стихов моих грусть

      Я кормил резедой и мятой.

      Взбрезжи, полночь, луны кувшин

      Зачерпнуть молока берёз!

      Словно хочет кого придушить

      Руками крестов погост!

      Бродит чёрная жуть по холмам,

      Злобу вора струит в наш сад,

      Только сам я разбойник и хам

      И по крови степной конокрад.

      Кто видал, как в ночи кипит

      Кипячёных черёмух рать?

      Мне бы в ночь в голубой степи

      Где-нибудь с кистенём стоять.

      Ах, увял головы моей куст,

      Засосал меня песенный плен.

      Осуждён я на каторге чувств

      Вертеть жернова поэм.

      Но не бойся, безумный ветр,

      Плюй спокойно листвой по лугам.

      Не сотрет меня кличка «поэт»,

      Я и в песнях, как ты, хулиган.

      Трубит, трубит погибельный рог!

      Как же быть, как же быть теперь нам

      На измызганных ляжках дорог?

      Вы, любители песенных блох,

      Не хотите ль пососать у мерина?

      Полно кротостью мордищ праздниться,

      Любо ль, не любо ль, знай бери.

      Хорошо, когда сумерки дразнятся

      И всыпают вам в толстые задницы

      Окровавленный веник зари.

      Скоро заморозь известью выбелит

      Тот посёлок и эти луга.

      Никуда вам не скрыться от гибели,

      Никуда не уйти от врага.

      Вот он, вот он с железным брюхом,

      Тянет к глоткам равнин пятерню,

      Водит старая мельница ухом,

      Навострив мукомольный нюх.

      И дворовый молчальник бык,

      Что весь мозг свой на тёлок пролил,

      Вытирая о прясло язык,

      Почуял беду над полем.

      Ах, не с того ли за селом

      Так плачет жалостно гармоника:

      Таля-ля-ля, тили-ли-гом

      Висит над белым подоконником.

      И жёлтый ветер осенницы

      Не потому ль, синь рябью тронув,

      Как будто бы с коней скребницей,

      Очёсывает листья с клёнов.

      Идёт, идёт он, страшный вестник,

      Пятой