Все пути твои грешны. Ирина Никулина Имаджика
Читать онлайн книгу.
вот о чем, он ни черта не помнил. Первый раз тогда пришло на ум кеттское выражение «Тахиб кар трах саки», имело оно очень неприличный смысл и употреблялось кеттами как самое распоследнее проклятие. Самым близким по переводу было похожее гвальские ругательство, звучащее как «да вставит дьявол тебе в задний проход жало самого большого насекомого».
Насекомые на Гвале встречались размером более двух метров, а местное население едва доставало Корнею до плеч. Впрочем, у кеттов никогда не было образа дьявола, земное персонифицированное зло их смешило. Для тех, кто был в четвертой плотности и видел устройство мира, его энергетическую структуру, не существовало зла или добра как двух противоположных полюсов. Все было едино и все было гармонично. Иногда он жалел, что не родился чистым кеттом. Все было бы намного проще…
Через час пришел Сергей Леванский, сияющий, как новогодняя елка. Его лицо светилось, как у мальчишки, получившего на день рождения свой первый велик. Корней был мрачнее тучи. Он вспомнил о лягушках и заказчике. Твари наверняка разбежались по всему космодрому. Рейс получится пустым, кредиток он не получит, а «калошу», старичка К 14 надо приводить в порядок. Проклятье! Тахиб кар трах саки! Вот попал, так попал.
– Как ты, старик? Плечо не болит?
Плечо болело зверски, ныло, словно тысячи пчел жалили его имененно в это место. Да, что-то он капитально забыл.
– А что за пойло ты мне наливал?
– Местное. – Серый усмехнулся и ловким жестом поправил выпавшую из укладки прядь. – Привыкнуть надо. С третьего раза уже не так берет. Ты ни о чем не хочешь меня спросить?
Нет, он не хотел. Надо было идти извиняться за лягушек и валить отсюда, пока по всему космодрому не разнеслась слава о пьяном в стельку звездолетчике. Хотя что-то там было, что-то вертелось в глубине его больной черепушки.
– Корней, ты чего, не помнишь что ли?
– Не помню. – Он мрачно выплюнул вчерашний калиб. Толку от него не было, только во рту вязало. – А что я должен помнить?
– Мы летим искать планету, дурачок!
Он вспомнил. Всплыло вдруг, как мина с мутного дна. И бабахнула. Сначала вспомнил, как ломал стулья о свои плечи. Потом таскал девчонок на руках. Лица у них почему-то были синие. А потом Серый что-то говорил громким и жарким шёпотом. Девчонки пропали и свет был неяркий, даже музыка уже не гремела. Так, и о чем же они там говорили? Ага, мертвый кетт. Нет, не мертвый, умирающий. Легенда? Нет, что-то из жизни. Кетт оставил Греку координаты планеты… Той самой, о которой они мечтали в студенчестве. Таких сказок в жизни не случается, это бред. Впрочем, нет, это в его жизни не случается, а вот в жизни Леванского могут быть фотомодели в постели, грант на плазменный двигатель и пятерка по экономике, единственная на всю академию. Но кетт и координаты планеты? Черт знает…
– Вот контракт. – Он перестал улыбаться, все было уже решено. – Ты сам вчера сказал, что мы не живем, а влачим жалкое существование. Это шанс все изменить.