Прошло еще несколько недель.

      Каждое утро начиналось для Леона с того, что он залезал под «воксхолл» Перси и выползал оттуда с грязными по локоть руками. Как выяснилось довольно скоро, он серьезно недооценил масштаб задачи и размер ущерба, причиненный автомобилю предыдущими попытками ремонта. Запасных частей в Найроби было не достать, и Леону ничего не оставалось, как решиться на отчаянный шаг: распотрошить их с Бобби машину. Бобби держался стойко, отстаивая общую собственность до последнего, но в конце концов сдался и согласился уступить свою долю за пятнадцать гиней, выплатить которые предстояло равными долями, по гинее в месяц. Добившись своего, Леон сразу же снял переднее колесо, карбюратор и кое-что еще и отвез все в Тандала-кемп.

      Наступил десятый день ремонта, когда, проснувшись утром, Леон обнаружил у входа в палатку сидящего на корточках сержанта Маниоро.

      Форменные хаки и феску масаи сменил на охряно-красную шуку, у ног его лежало копье.

      – Я пришел, – просто объяснил он.

      – Вижу, что пришел. – Леон с трудом сдержал радость. – Почему ты не в казарме? Тебя расстреляют за дезертирство.

      – Есть бумага.

      Маниоро вытащил из-под шуки смятый листок. Разгладив документ, Леон быстро пробежал глазами по строчкам. В приказе говорилось, что сержант Маниоро с почетом уволен со службы в КАС по медицинским основаниям. Рана на ноге зажила, но хромота осталась, что освобождало его от воинской повинности.

      – Почему ты пришел ко мне? – спросил Леон. – Почему не вернулся в свою маньяту?

      – Я теперь служу тебе, – ответил масаи.

      – Я не могу тебе платить.

      – А я и не просил. Что мне нужно делать?

      – Во-первых, нам нужно починить вот этот энчини. – Оба повернулись и с минуту смотрели на представлявший собой жалкое зрелище автомобиль. Маниоро уже помогал с первой машиной, а потому знал, что их ждет. – Потом придется убить слона, – добавил Леон.

      – Убить легче, чем починить, – констатировал масаи.

      И вот по прошествии трех недель Леон сел за руль, тогда как Маниоро с покорным видом человека, покорившего судьбе, встал впереди и вытянулся по стойке смирно. Ритуал этот повторялся последние три дня, и масаи уже потерял веру в конечный успех предприятия. В первый день к месту испытаний стеклась огромная аудитория, включая лагерного повара и двух стариков-шкуродеров. Прибыл и сам Перси Филипс. Дело все не шло, машина не заводилась, и публика постепенно потеряла интерес к происходящему и понемногу разбрелась. Остались только шкуродеры-скиннеры, которые, присев на корточки, внимательно следили за каждым жестом «мастеров».

      – Зажигание! – начал привычное заклинание Леон, обращаясь к богам двигателя внутреннего