Это традиция, детка!. Татьяна Первушина
Читать онлайн книгу.
ни в каких проявлениях, и видимо именно поэтому ее «волну» и поймала крепкая бизнесвумен Застенкер, также не слишком отличавшаяся человеколюбием.
Иметь врагом такого человека, как Нариманова, не захотел бы никто, находясь в здравом уме. Но в качестве прирученного «цербера» и «ловчилы» Арзыгуль была просто незаменима.
И Муза Мордехаевна, развивая подобие дружбы, вечерами подолгу сюсюкала с Наримановой по телефону, перебирая косточки всем сотрудникам.
Особенно доставалось Хвостову и Быстровой, двум ближайшим «соратникам» Музы Мордехаевны и столь же давним ее знакомым.
Первому – за инертность, слабость и флегматичность, второй же – наоборот, за смелость, оперативность и повышенное чувство собственного достоинства.
Вероника Быстрова была полной противоположностью Модесту Хвостову.
Эта весьма яркая, симпатичная и веселая женщина средних лет с весьма гордым и независимым характером, безусловно, не очень устраивала Застенкер, культивировавшую в сотрудниках подхалимаж и подобострастие.
Но Застенкер весьма ценила в Быстровой, как, впрочем, и в Хвостове, привитые им родителями с детства кристальные честность и порядочность.
Эти их раритетные в бизнесе качества и помогали Застенкер мириться с отдельными недостатками характеров своих двух особенных подчиненных.
Что же касается Арзыгуль Наримановой, то при встречах Муза Застенкер смотрела на нее восхищенными глазами и восторженно улыбалась, как будто увидела нечто чудесное, чем придавала ускорение и без того стремительным действиям бесшабашной бухгалтерши по найму, не знавшей до знакомства с Застенкер комплиментов.
Вот эта-то Арзыгуль и доводила несчастного Хвостова почти до приступов, потому, что, словно обезьяна с гранатой, скакала по холмам 1С и просторам финансовых отчетов, чтобы доставить экономическое удовольствие Застенкер, подставляя при этом «под статью» инертного Модеста.
Но, деваться Модесту Полуэктовичу было некуда, Застенкер решительно не желала праведно делить свои барыши с налоговиками, и за демарш могла выкинуть Модеста Полуэктовича на улицу, откуда, собственно говоря, его и взяла.
Хвостов это прекрасно понимал и доверился, что называется судьбе-копейке (в прямом и переносном смысле). И, кажется, выиграл…
По крайней мере, зарплата у него стала в разы больше, а супруга – в разы спокойнее, и даже маман не так часто теперь вила из него веревки, потому что могла теперь иногда позволить себе скатать за границу.
В принципе, экономическое положение супруги Модеста Полуэктовича с легкостью давало ему возможность вообще не ходить на работу, особенно такую нервную, и наслаждаться воспитанием детей дома.
Но именно это его и не устраивало, Хвостов не хотел совсем уж переходить на положение няньки-гувернера у собственного потомства, по какой-то необъяснимой причине возомнив себя мужчиной-добытчиком…
Со временем работа у Застенкер даже стала нравиться Хвостову. Муза Мордехаевна