Беги как чёрт. Артем Римский
Читать онлайн книгу.
презирают странноватых аскетов, которые по своим собственным причинам отстраняются от радостей и удовольствий жизни. Иногда их принято называть чудаками, и как бы оставлять наедине с их мировоззрением. Но боюсь, что это лишь маска приличия, а на самом деле они презираемы. Так вот, не благороднее ли с моей стороны будет презирать и тебя? Я понимаю, что ты не отказываешься от жизни, а просто неспособен ее принять, но ведь мы можем просто создать иллюзию твоей полноценности, а? Ты даже не представляешь, сколько людей принимают иллюзии за истину жизни, за счастье. Ты даже не представляешь, какие это порой иллюзии! Почему бы нам не попытать счастья? Ты станешь нормальным, а я избавлюсь от жалости к тебе в презрении. Что скажешь?
– Бэ, – протянул невольный слушатель, глядя на свою исповедницу, и выражение его лица напоминало нечто отдаленно похожее на заинтересованность.
Девушка замерла, глядя на мальчика широко открытыми глазами, словно она действительно надеялась на нечто более вразумительное. Несколько секунд она смотрела на ребенка в упор, после чего, в знак разочарования, резким движением опустила голову.
– Отлично. На самом деле, лучше и быть не может, – с этими словами она вновь потрепала его волосы и вернулась в кресло. – На самом деле, Томми, ты ведь мой единственный настоящий слушатель, представляешь? Кому еще могла бы я излить всю свою душу? Так что прощай меня, малыш, если тебе достается во время этих покаяний, договорились? Нервы у меня расстроены, Томми, вот и несу всякую чушь. Воздух сотрясаю. Пытаюсь отвлечься от голоса своего рассудка, который все стыдит и стыдит меня. Ты знаешь за что, дружок, я ведь тебе рассказывала. Стыдит и стыдит. Заставляет одуматься, все отменить и повернуть в другую сторону. А я и слушать не хочу. Подскажи мне, Томми, вот что: глупый ли я человек, если понимаю, что я глупый человек? А, Томми? Глупый ли я человек… твою мать, Томми! Да сколько же можно ее жевать?!
Обратив внимание на ребенка, девушка увидела, что тот жует пучок травы. Вскочив с кресла, она бросилась освобождать рот и руки бедолаги от его закуски. Движения ее были при этом максимально аккуратными, а речи, их сопровождавшие, мягкими и беззлобными; очевидно, что девушка имела веские причины не допустить плача или, тем более, истерики.
– Малыш, ну неужели она такая вкусная? А? Ну сколько можно? Неужели ты не чувствуешь горечь? Это плохо, Томми, плохо.
– Похо, – повторил Томми одно из немногих слов, которые умел произносить, хоть о смысле его имел, видимо, весьма смутные представления, потому что зеленый рот был искажен гримасой удовольствия.
– Вот именно, плохо!
Девушка подошла к складному столику, на котором стоял графин с водой и стакан. Наполнив стакан, она сделала глоток, прополоскала рот и выплюнула воду, после чего поднесла стакан к губам Томми. Тот, на удивление безропотно и точно повторил данную процедуру, и по указанию своего надсмотрщика проделал ее еще дважды.
– Малыш, нельзя это