Я сам нарек себе судьбу. Наталья Власова
Читать онлайн книгу.
Шишовым. Мужчина был неплохой, пламенный коммунист, жил идеей и ненавидел мещанство.
Их, молодую семью, поселили в отдельную комнату, и Аглая начала ее приукрашать: мамина вышитая думочка на колченогой кровати, салфетка на полке, кое-как прибитой к стене, занавески на окне. Но это все велено было убрать и выкинуть на помойку! Муж стучал кулаком по столу и говорил, что мещанства в своем жилище не допустит!
Аглая с мужем не спорила, убрала салфеточки с глаз долой, а вскоре поняла, что будет у них с Борисом ребеночек. Сынок Петенька родился следующим летом. С ним она уехала к сестре Маняше в деревню, чтобы на свежем воздухе пожить, а не задыхаться в пыльной Москве и в прокуренном доме. А вернулась, когда муж Борис отдельную квартиру получил на Сретенке.
Жили неплохо. Брат Василий тоже семьей обзавелся, только потеряла Аглая всех своих мужчин до одного. В тридцать седьмом под репрессии попал Борис, так и не увидела его больше, овдовела. В сорок первом сына Петеньку и брата Василия забрали на фронт, а ее эвакуировали на Урал, в поселок Вершинино.
Там Аглая и получила две похоронки, сначала на брата, который погиб в сорок втором под Москвой, а в самом конце войны и на Петеньку, погиб в сорок четвертом в битве за Варшаву. Жизнь ушла из-под ног. Тяжело было так, что выла она днями и ночами и хотела было руки на себя наложить, если бы не лекарь местный, Иван Пантелеев.
Выходил он ее, к жизни вернул да к себе забрал. Аглае на ту пору уж за сорок было, а Ивану под пятьдесят. Стали жить вместе. Иван в амбулатории, Аглая по хозяйству.
Хоть и косились соседи, а им все нипочем. Любовь у них такая, зрелая. Но через год Иван заговорил, что расписаться, мол, надо. А Аглая стала уговаривать его в Москву вернуться:
– Там я комнату выбью, у меня все справки на руках, что я коренная москвичка. Поедем, Ваня. Ты врачом устроишься, я тоже работу сыщу.
Но Иван ни в какую.
– Не хочу я, – говорит, – родные места покидать. Тут у меня маманя с батей на погосте. Кто за их могилками присмотрит?
Но Аглаю не держал: поезжай, мол, коли душа рвется. Она и засобиралась в дорогу, только поняла, что дитя ждет. Позднего, последыша. И взяла грех на душу, Ивану не сказала. С тем и уехала.
В Москве пришлось нелегко. Много горя она помыкала, пока устроилась. Дали ей комнату, как живот проявился. Там же, на Сретенке, в квартире с удобствами и с одними соседями, семьей из четырех человек. Комната большая, почти двадцать метров квадратных. Получила пособие как нетрудоспособная, на сносях.
Все ночи напролет оплакивала сына Петеньку, брата поминала да Ивана Пантелеева жалела. Виновата она перед ним. Ой как виновата! А потом дочка Танечка родилась. Здоровенькая, слава богу!
Когда девочка подросла, устроила ее в ясли и на работу вышла туда же нянечкой. А совесть все мучила. Дочка без отца растет, не дело это. Год еще промучилась и написала Ивану: так, мол, и так. Прости меня, непутевую. Виновата перед тобой. Ответ пришел месяца через два, писала соседка, что болен Иван шибко, с постели не встает, они, соседи,