Пролежни судьбы. Владимир Кукин
Читать онлайн книгу.
пассивность выражали. Мы переступили номера порог… Хотелось очень на лице Татьяны удивление заснять и ощутить раскованности жест, напоминающий смущенность благодушия – нежданности проявленного мной внимания заботой и предусмотрительностью.
Глухота – в безмолвии объятий
радости, симпатии единства.
Уголочек скромной благодати
скукой забавлялся атавизма…
Перед Таней на столе стояла свежесть темно-красного великолепия – пахучесть роз. Всегда, цветов коснувшись взглядом, я не мог сдержаться, не приблизив:
Трепетность творения природной красоты,
вдохнув дурманящий и нежный чувства аромат,
воображением цепляя творчества бразды,
воздвигнуть изумлением – искусства вечный град…
Прекрасный пол облагорожен развитым ассоциативно-образным мышлением объектной памяти, им позволяющей, в отличие от визуальных изворотов, лучше сохранять расцветку вкусового разнообразия пахучести, поэтому, вдыхая опьяняющую свежесть, женщины, лаская, нежат щеки, губы лепестками бархата цветов… Ничего подобного я не увидел. Таня наслаждалась шоколадной густотой горчащего бальзама, взглядом равнодушия скользя по розовому натюрморту. Реакция отнюдь не женская, но, вне сомнений, – предо мной была Она!
Желание интимной близости клокочущим, неотвратимым приближением, блокируя дурманом мысль, подстегивало к хороводу действий. Томная медлительность понурой поступи Татьяны совершенно не вязалась с соблазнительной открытостью, зовущей и игривой, исповеданной вчера. Скромные попытки изловчиться помощью в разоблачении мешающего гардероба – Таня встретила в штыки и со словами: «Я сама», – уединилась в ванной…
Мгновение – и вспышка!
Татьяна появилась обнаженной,
лишь завлекательною белизной, обтягивая бедра,
рисунок кружевной нескромный
античность правильности
форм сопровождал походкой гордо.
На лице – заставка незнакомая: плаксивость нерешительной смущенности, оправдывающейся, что не может огласить в открытую весь список прелестей представленных.
– Месячные у меня, – сказала Таня, резанув рукой пространство, сабельным уничтожающим ударом, означавшим: «Ну, достали!».
Приблизив недовольство, я с улыбкой заключил застенчивого оформленья белизну в объятья.
– Что ты улыбаешься? Думаешь: «Во дура, у нее критические дни, она же – белые трусы напялила»?
– Кружавчики! – Подхватив смущение жеманное, я уложил его в постель и начал раздеваться…
До очков добраться мне опять не удалось… Противопоставившись кружавчикам, я полностью предал оголению. Большие серые глаза, растерянно и затаенностью недоумения тревоги обсуждали заговорческую участь настоящего…
Целомудренности благородство,
прикосновение желаний грез,
поцелуев обожания господство,
воспоминаний сексуальный лоск.
Нежностью пропитанные формы,
гармонии