Хорошие парни не пьют коктейли. Глеб Андреевич Васильев
Читать онлайн книгу.
не воротите, нюхайте, нюхайте…
– …собак без поводка! А там же детский сад, школа, больница, библиотека и остановка трамвайная рядом! Ну и что, что огорожено? Думаете, неуправляемый бешеный пес не может…
– …свистнуть, что плохо лежит – это классика, у нас так…
– …основали священное государство, могучую тысячелетнюю державу не для того, чтобы терпеть, мириться и сквозь пальцы смотреть на то, как…
– …я всё с доставкой заказываю – одежду, продукты, готовую еду, а мать не понимает. Охает, ахает, спрашивает, зачем мне новая одежда, если я из дома даже за продуктами не выхожу, и зачем мне продукты, если я всё равно готовую еду заказываю. Ну, что с неё взять – типичный представитель тёмного средневековья…
Каждый голос в акустическом океане звучал как не для меня, так и ни для кого иного, кроме самого говорящего. Никто из говорящих никак не показывал, что слушает и осмысляет чьи-то слова. К своим собственным словам люди тоже не прислушивались ни ушами, ни смысловыми рецепторами. Похоже, все говорили только для того, чтобы продолжать говорить. Чтобы через звучание своих голосов доказывать самим себе, что они всё ещё живы, ведь молчание не золото, молчание – смерть.
В звуковых волнах я перестал ощущать себя изнутри, осталась только наружная чувствительность. Не пытаясь выловить из струящихся шумов и словесных потоков ничего, кроме собачьего свиста, я болтался в толще акустических слоёв, позволял им облизывать меня со всех сторон, выталкивать на поверхность, кружить в вихрях водоворотов, утягивать на дно, швырять о скалы, подхватывать и вновь нести куда-то вдаль.
На правах щепки я плавал в шумах так долго, что едва не растворился в них. Понимание того, что я не превратился в неотделимую составляющую аудио океана, пришло с высоким, пронзительно-острым, похожим на сияющую серебряную спицу звуком. Этот звук был свистом, и раз я сумел его опознать и изловить, значит, я всё ещё оставался по большей части собой.
Я распахнул сознание, чтобы найти источник свиста, и застыл от открывшегося мне вида. Забыв о потребности дышать, я всем своим существом ощущал разбегающуюся из-под ног и простирающуюся во все стороны долину белоснежных облаков, ярко-солнечную незыблемость небесной синевы сверху и покалывающую морозную кристальность воздуха между ними. Я пошевелил ступнёй. Вместо того, чтобы провалиться сквозь бесплотный войлок облаков, моя нога наступила на что-то хрусткое. Я догадался, что нахожусь на заснеженной горной вершине, подпирающей облачный свод, ватным одеялом покрывающий землю и прячущий её от согревающего солнца.
– Совершенно верно, мы высоко в горах, – обернувшись, я увидел за своей спиной большую собаку с бело-коричневым окрасом шерсти и серьёзной вислощёкой мордой.
– Это ты? – спросил я. – Тот самый пёс, свистящий на горе?
– Да, – пёс поднял лапу и дотронулся ею до своего ошейника, на котором висел оранжевый пластмассовый свисток.
– Зачем тебе понадобилось забираться сюда, да к тому же ещё свистеть?
– Это