– Какая-то удивительная для апреля погода, правда? – спросила дама, сидевшая так, чтобы видеть море.

      Она сидела уже давно, не читая и не разговаривая по телефону, только смотрела и время от времени маленькими глотками отпивала кофе.

      Макс покосился на неё. Он не любил, когда посторонние с ним заговаривали.

      Дама целиком и полностью соответствовала месту, где они находились. В старом отеле на самом берегу моря Макс обедал каждый четверг. В ресторане было слишком людно, и еду ему приносили сюда, в просторный тихий мраморно-бронзовый лобби-бар, всеми окнами выходивший на море. Он всегда садился лицом к высокому окну, и официант непременно отдёргивал белую тонкую штору.

      В лобби-баре, да и во всём отеле чувствовался сдержанный шик, не новомодный, напоказ, а как полагается – старинная мебель, картины, правильно истоптанные мраморные плиты на полу, камин, в который для запаха подкладывали кипарисовое полено. Хрустальные люстры, от времени чуть серые в глубине, как осевший к весне сугроб, едва теплились, сочились приятным спокойным светом.

      Как правило, здесь было мало людей, и они никогда не заговаривали друг с другом!..

      – Впрочем, – продолжала дама, – погоду в Прибалтике предсказать невозможно. Особенно весной.

      Макс подумал, не промолчать ли и на этот раз, но всё же ответил:

      – Согласен с вами.

      И вновь зашуршал газетой. Он принципиально узнавал новости исключительно из газет – не из интернета или телевизора. С каждым годом достать газеты становилось всё труднее, но для Макса доставали.

      – Вы здесь отдыхаете? – продолжала дама. – В Калининграде?

      – Я здесь живу, – признался Макс.

      Дама взглянула на него.

      – Не похоже.

      – И тем не менее.

      …Лет ей может быть сколько угодно – тридцать восемь или пятьдесят пять. Одета стильно и без всякого вызова. Бриллианты в ушах и на пальце, как раз подходящие для обеденного времени – не слишком крупные и не слишком мелкие. Маленькая сумочка наперекор моде – в моде как раз огромные, – совсем не новая, Джейн Биркин гордилась бы, что сумочка с её именем носится годами.

      Прекрасно, решил Макс и уставился в газету.

      Там некий журналист, постоянно ссылаясь на свой блог, рассуждал о скором крахе, конце времён, финишной прямой цивилизации. Макса всегда развлекали такие рассуждения.

      – Принесите мне еще кофе и, пожалуй, лимончелло, – сказала дама подошедшему официанту.

      – Мне тоже кофе, газированный воды, лёд и лимон, – распорядился Макс и столкнулся с ней взглядом.

      …Ей что-то от меня нужно. Просто так она не отстанет.

      – Вы же Макс Шейнерман, – подтверждая его мысли, констатировала дама. – Правильно?

      – Абсолютно. Мы знакомы?..

      Она улыбнулась. Зубы, как ни странно, у неё были свои, не пластмассовые.

      – Всякий, кто так или иначе интересуется искусством, знает, как выглядит Макс Шейнерман.

      – Спасибо.

      Она едва заметно повела плечами:

      – Это