Магазин Пирьо располагался в подвале одного из домов. Внутри было темно, а сама хозяйка не появилась, пока Кнут трижды не проорал: «Пирьо!» Она оказалась большой и круглой, на голове у нее был платок. Она произнесла писклявым голосом:

      – Jumalan terve.

      – Прошу прощения? – сказал я.

      Она повернулась в сторону Кнута.

      – Благослови тебя Господь, – перевел мальчик. – Пирьо говорит по-фински, но она знает, как ее товары называются по-норвежски.

      Товары располагались позади прилавка, Пирьо доставала их по мере того, как я заказывал. Мясные фрикадельки «Йойка» в банках, консервированные рыбные котлеты, колбаса, сыр, пшеничный хлеб грубого помола.

      Пирьо складывала стоимость товаров в уме, потому что, когда я закончил, она просто написала на бумажке цифру и показала ее мне. До меня дошло, что мне надо было достать несколько купюр из пояса с деньгами, прежде чем заходить в магазин, а поскольку в мои намерения не входило оповещать всех о том, что я разгуливаю здесь со значительной суммой денег, примерно со ста тринадцатью тысячами крон, я повернулся спиной к Пирьо и Кнуту, подошел к стене и расстегнул две нижние пуговицы на рубашке.

      – Здесь нельзя писать, Ульф, – сказал Кнут.

      Я повернул к нему голову и посмотрел на него.

      – Это я пошутил, – засмеялся он.

      Пирьо жестами показала, что не может дать сдачу со стокроновой бумажки, которую я ей протянул.

      – Все в порядке, – сказал я. – Оставь себе на чай.

      Она ответила что-то на своем жестком непонятном языке.

      – Она говорит, что ты можешь вернуться и взять что-нибудь еще, – перевел Кнут.

      – Тогда ей следовало бы записать сумму.

      – Она все помнит, – сказал Кнут. – Пошли.