Оказавшись в каюте, Волков первым делом стягивает с меня свою почти насквозь промокшую рубашку. Только вот мне не понятно, чем именно он руководствуется? Заботой или же… Вздрагиваю от глухого звука упавшей на пол рубашки. Она, словно чернильная шелковая лужица, тут же растекается возле моих ног. Обхватив себя за плечи, мелко дрожу, но вовсе и не от холода, скорее, наоборот – буквально плавлюсь под мужским взглядом.

      – Малышка, ты такая красивая… – Дима ведет горячими ладонями по моим ребрам вниз.

      Он так пристально смотрит на мои губы, что я машинально приоткрываю их, даже не осознавая, как это соблазнительно выглядит в глазах мужчины. Как самое настоящее приглашение… Не давая опомниться, Дима наклоняется, запуская пальцы в мои влажные от дождя волосы. Опаляет губы таким голодным жарким поцелуем, что сердце, как ошалевшее, пропускает удар, затем второй… а потом и вовсе бросается в запредельный ритм. Не догадываясь о моем состоянии, сильная рука по-хозяйски крепко обхватывает тонкую талию, сминая чувствительную кожу через тонкую ткань платья.

      Дима с мужской настойчивостью непреклонно прижимает меня к своему твердому телу так, что между нами не остается просвета. Язык дерзко скользит меж моих податливо приоткрытых губ, с наслаждением исследует влажные глубины. Ласкает нёбо, заставляя всю с ног до головы покрыться мурашками.

      Никогда раньше не целовалась – даже в шутку… Все, что сейчас происходит со мной – самое настоящее откровение. Даже стук дождя за окном не мешает мне раствориться в этом мужчине, который своими прикосновениями заставляет меня почти задыхаться. Никогда не думала, что ЭТО так сильно. Ноги буквально подкашиваются, и я инстинктивно обвиваю руками жилистую шею Волкова. Голова кружится. Все тело обволакивает истома. Он такой сильный, красивый… рядом с Димой я чувствую свою женственность, как никогда. Мне так хорошо…

      Пока я, как зачарованная абсолютно растворяюсь в ощущениях, шершавая ладонь медленно скользит вверх по моему обнажённому плечу. Ни на миг не разрывая чувственного влажного поцелуя, рука поднимается выше, обхватывая пальцами горло, запрокидывая мою голову. Еще немного и я потеряю сознание от этого дикого сметающего все на своем пути штурма. Даже не замечаю, как вторая ладонь все сильнее сминает материал моего платья, настойчиво задирая ткань на почти оголившихся бедрах. Голова кружится так, что мысли путаются и жужжат, словно рой пчел при виде меда. Мой язык робко отвечает на властные чувственные прикосновения чужого языка, и я ощущаю,