Дозоры. От Ночного до Шестого (сборник). Владимир Васильев
Читать онлайн книгу.
хотелось поругаться. Может быть, новости посмотрела и услышала какую-нибудь очередную гадость о нашей жизни. Может быть, поутру поцапались – не зря же он так рано ушел.
– И бабушкой в сорок лет я становиться не собираюсь! – без особого перехода продолжила мама. Да и зачем ей тут переход? Она давно боится, что я выйду замуж, уйду из дома, и им с отцом придется жить вдвоем. А может, и не придется – я как-то посмотрела линии реальности, и очень вероятно, что папа уйдет к другой женщине. Он на три года моложе мамы… и в отличие от нее за собой следит.
– Тебе в этом году пятьдесят, мама, – сказала я. – Извини, я очень спешу.
Уже в прихожей меня догнал полный справедливой обиды мамин крик:
– Ты никогда не хотела поговорить с матерью по-человечески!
– Когда-то хотела, – сказала я себе под нос, выскакивая за дверь. – Когда была человеком, хотела. А где ты тогда была…
Понятное дело, что сейчас мама тешит себя мыслью, какой скандал устроит мне вечером. И еще мечтает привлечь к этому папу. Когда я об этом подумала, настроение сразу стало гадким.
Что за манера – вмешивать любимого человека в скандал? А ведь мама его любит! До сих пор любит, я точно знаю, я проверяла. И не понимает, что своим характером убила в отце его любовь.
Никогда так не буду делать.
И маме не позволю!
В подъезде никого не было, да это меня бы и не остановило. Я обернулась к двери и посмотрела – по-особому, слегка прищурившись… так, чтобы увидеть свою тень.
Настоящую тень. Ту, что рождена сумраком.
Это выглядит так, будто впереди сгущается мрак. До самой пронзительной темноты, до такого черного цвета, рядом с которым беззвездная ночь станет днем.
И на фоне этой темноты вздрагивает сероватый, клубящийся, и не объемный, и не плоский силуэт. Будто его вырезали из грязной ваты. А может, наоборот – прорезали великую Тьму и оставили в ней дверь в сумрак.
Я шагнула, наступая на тень, та скользнула вверх, принимая мое тело. И мир изменился.
Краски почти исчезли. Все застыло в сероватой, смазанной мгле – такая бывает, если у телевизора убрать до минимума цвет и контраст. Звуки замедлились, и наступила тишина, остался лишь едва уловимый рокот… слабый, будто шум далекого моря.
Я была в сумраке.
И видела, как пылает в квартире мамина обида. Лимонно-желтый, кислотный цвет, перемешанный с жалостью к себе и едко-зеленой неприязнью к отцу, так не вовремя ушедшему в гараж возиться с машиной.
А еще над мамой потихонечку формировался черный вихрь. Узконаправленное проклятие, пока еще хиленькое, на уровне «чтоб ты сдурела на своей работе, сволочь неблагодарная!», но зато – материнское. Особо мощное и цепкое.
Ну уж нет, мамочка!
Отец твоими стараниями в тридцать семь инфаркт получил, а три года назад я его от второго едва спасла… такой ценой, что и вспоминать не хочется. Теперь и на меня нацелилась?
Я потянулась через сумрак – изо всех сил, даже заныло под лопатками.