Антропология повседневности. М. Н. Губогло
Читать онлайн книгу.
страшные истории про голод 1946 г. В каждом селе первыми умирали самые слабые – дети и старики. Их сносили в общую могилу. У оставшихся живых членов семьи не было сил дойти до кладбища и рыть отдельные могилы. Кто-то нес ребенка, родителя, бабушку с дедушкой.
Голод был настолько нестерпим и страшен, что варили сапоги, собирали старые кожи и варили из них бульон, драли и обсасывали кору фруктовых деревьев, отлавливали собак, кошек, крыс, мышей, любую живность, что попадала на глаза. Даже зажиточные семьи страдали наравне со всеми. Сначала в годы войны расположенные в деревнях немецкие и румынские военнослужащие ходили по дворам и забирали все, что находили. Отлавливали поросят, телят, коров, кур, гусей для армии.
Маленькие дети караулили, когда по улице пройдут лошади военных, чтобы выбрать непереваренные зерна кукурузы из оставленных после них следов.
Местное население было психологически парализовано жесточайшей деятельностью карательных органов, и прежде всего органов МГБ, по изъятию зерновых запасов, по выколачиванию двойных и тройных государственных поставок по мобилизации гагаузской и болгарской молодежи в трудовую армию, на работу в шахты Донбасса, в насильственное зачисление в ФЗО и ПТУ.
Накануне уборки урожая зерновых в 1947 г. был обнародован жесткий Указ Верховного Совета СССР «Об ответственности за хищение государственной и колхозной собственности», в соответствии с положениями которого за 2–3 кг колосьев пшеницы людей осуждали на срок от 5 до 8 лет.
Даже в год жестокой засухи выращенный урожай в первом колхозе отбирало государство. Не случайно одной из первых комсомолок Е. Родионовой «запомнилась сдача первого хлеба государству. На подводах, запряженных коровами, быками, – вспоминает пенсионерка, – везли мешки с хлебом под красным флагом через весь город на станцию» [Родионова 1989: 4].
В 1947 г., когда Е. Родионова вступала в комсомол, колхоз имени 28 (позднее «Маяк») начинался с двух ишаков и нескольких овец.
«… Пахали на коровах. Потом, чтобы не упустить время, сеяли хлеб вручную днем и ночью» [Там же].
Отдельные случаи сопротивления, если и имели место, они носили единичный, неорганизованный случайный характер. Это были скорее вспышки отчаяния, чем осмысленное отстаивание прав человека: когда в доме болгарской семьи в п. Кортен (Кирютня) бесчинствовал уполномоченный местной власти по выселению, в него, как разъяренная львица, «набросилась жена выселяемого. Схватила его за горло, и зубами вцепилась в щеку. Солдаты быстро на это среагировали и оттолкнули нападавшую женщину. Уполномоченный вынул из кармана носовой платок, приставил его к раненой щеке. Но большой крови не было. Видимо, укус женщины был не таким глубоким. Плачущая женщина, отталкиваемая солдатом, махала на уполномоченного своими, не совсем мощными кулачками» [Люленов 2003: 37].
3. Спасение от отчаяния
Женщины