– Так до сих пор и точишь? – спросил Викентьич.

      Я выключил наждак и снял очки.

      «Прощай, от всех вокзалов поезда уходят в дальние края; прощай, мы расстаемся навсегда под белым небом января», – пел Лещенко.

      – Ну так не дают же. То ворота, то еще чего.

      – Сколько их всего?

      – Сто.

      – А сделал сколько?

      Я посмотрел на ящики.

      – Половину примерно. Сейчас сосчитаю.

      – Да ладно, – сказал Викентьич, – это я так.

      Он уже выходил, когда я спросил:

      – Слушай, можно я по-быстрому на склад сгоняю?

      – Зачем тебе?

      – Да хочу посмотреть. Ну, будущее место работы… – И добавил на всякий случай: – Вдруг мне там не понравится, так я тогда лучше у вас останусь.

      – Ну посмотри, – сказал Викентьич. – Да, слышь… Вернешься, давай сразу в кузницу, там Вакуле подсобить нужно. – Он заметил, что я посмотрел на ящики, и махнул рукой: – Подождут прутки, потом доточишь…

      Я с усилием и скрипом открыл упругую, на мощной пружине, дверь, и попал в темный коридор. Постоял с десяток секунд, ожидая, пока глаза привыкнут после яркого солнечного света.

      По лестнице быстро спустился мужик в костюме и очках. Я посторонился, давая ему пройти, но он остановился передо мной и спросил:

      – Вы к кому?

      – Да просто посмотреть. Я, наверное, работать у вас буду.

      Он осмотрел меня с головы до ног.

      – Кем?

      – Грузчиком, наверное.

      – А-а-а… тогда вам не сюда надо. Обойдите здание, там с торца есть еще одна дверь. Это вход на склад. Или идите на автомобильную рампу, она с противоположной стороны. Найдете мужчину с бородкой, он вам все покажет и объяснит. Он начальник смены.

      – А здесь…

      – А здесь у нас администрация.

      – Спасибо, – сказал я. Потом пропустил мужика и вышел вслед за ним.

      Работяги сидели на невысокой стопке поддонов, курили. Выглядели они разгоряченными – наверное, недавно что-то грузили. Поддонов на рампе вообще было до хрена и больше, наверное, сотни, а еще было множество тележек – пустых и с рулонами ткани. Машин возле рампы не стояло. Невдалеке застыл автопогрузчик. В кабине никого не было. Покрытие рампы состояло из крупных стальных листов, отшлифованных колесами погрузчиков.

      «Прощай, среди снегов среди зимы никто нам лето не вернет… прощай, вернуть назад не можем мы в июльских звездах небосвод»… – пел Лев Лещенко. Наверное, где-то была установлена радиоточка.

      Я подошел, на меня уставились три пары глаз.

      – Привет, – сказал я.

      Один