Контролёрша вдруг заторопилась:

      – Ну идите, идите на места, уже гасят свет!

      Папа подхватил:

      – Пошли, Дениска! Сейчас будут львы! Косматые, рычат – ужас! Бежим смотреть!

      Я сказал:

      – Пойдём домой, папа.

      Он сказал:

      – Вот так раз…

      Контролёрша засмеялась. Но мы подошли к гардеробу, и я протянул номер, и мы оделись и вышли из цирка. Мы пошли по бульвару и шли так довольно долго, потом я сказал:

      – Владивосток – это на самом конце карты. Туда, если поездом, целый месяц проедешь…

      Папа молчал. Ему, видно, было не до меня. Мы прошли ещё немного, и я вдруг вспомнил про самолёты и сказал:

      – А на «ТУ-104» за три часа – и там!

      Но папа всё равно не ответил. Он крепко держал меня за руку. Когда мы вышли на улицу Горького, он сказал:

      – Зайдём в кафе «Мороженое». Смутузим по две порции, а?

      Я сказал:

      – Не хочется что-то, папа.

      – Там подают воду, называется «Кахетинская». Нигде в мире не пил лучшей воды.

      Я сказал:

      – Не хочется, папа.

      Он не стал меня уговаривать. Он прибавил шагу и крепко сжал мою руку. Мне стало даже больно. Он шёл очень быстро, и я еле-еле поспевал за ним. Отчего он шёл так быстро? Почему он не разговаривал со мной? Мне захотелось на него взглянуть. Я поднял голову. У него было очень серьёзное и грустное лицо.

      Зелёнчатые леопарды

      Мы сидели с Мишкой и Алёнкой на песке около домоуправления и строили площадку для запуска космического корабля. Мы уже вырыли яму и уложили её кирпичом и стёклышками, а в центре оставили пустое место для ракеты. Я принёс ведро и положил в него аппаратуру.