Мысли преподобного Макария (Глухарёва) об улучшении воспитания в духовном звании. А. Б. Ефимов
Читать онлайн книгу.
молитве родителей, действию благодати и урокам жизни, а не попечению начальства»[82].
Семинаристы очень неохотно шли на учительские должности. В учителя поступали третьеразрядные ученики богословия, но и они при первом же удобном случае переходили на епархиальную службу.
Сложившаяся система воспитания духовного юношества мало отвечала высоким целям, начертанным в уставах 1808–1814 гг. В ней не хватало внутреннего духовного устройства и внешних условий для организации воспитания. Фактически все воспитание сводилось к контролю за исполнением внешних правил и обрядов, да и то неудовлетворительному. Должность учителя по-прежнему оставалась непрестижной и малооплачиваемой, в среде учительской часто царила грубость, жестокость и равнодушие. А больше всего школам не хватало церковности, даже храмовая молитва иногда приравнивалась к наказанию. Обсуждая эту проблему, епископ Пензенский Ириней обвинял прежде всего наставников: «Юношество, поступая в училище в нежном возрасте, совершенно почти удалено от церкви и тех упражнений, которые существенно относятся к цели духовного образования, потому что, занимаясь науками, они ни мало не возбуждаются учащими к подвигам церковного служения. Воспитанники не видят в наставниках ни ревности, ни примера священных упражнений». Количество учеников в классах иногда доходило до 150–200 человек, проверка знаний была почти невозможна, несмотря на помощь «авдиторов», которые часто не были объективными.
Не хватало учебных пособий, не было даже необходимого количества Библий. Начальство боялось вольнодумства, и библиотеки оставались крайне скудными.
Причиной невысокой успеваемости семинаристов по богословским предметам было также плохое знание латинского языка, «которого часто не понимали учащиеся»[83].
Сами ученики считали обучение тяжелой повинностью и нередко желали, чтобы их исключили. На это обратил внимание Филарет в ревизию 1815 г. «Посетив Московскую и Владимирскую семинарии, он нашел много слабых и заметил, что они нисколько не боятся исключения, а сами желают его…»[84].
Сформированная система воспитания духовного юношества, по мнению церковного историка В.В.Титлинова, «мало отвечала той высокой цели и тем задачам и требованиям, какие предъявлялись к школе не только жизнью, но даже буквой устава»[85].
Однако реформа была высоко оценена современниками. Через 10 лет, когда дух преобразований, казалось, совершенно рассеялся, Филарет (Амфитеатров), тогда епископ Рязанский, писал митр. Филарету (Дроздову): «На духовные училища смотрю я как на прекрасное растение, которое благодатию Божиею и милостию монаршею было согреваемо и поливаемо, начинало расцветать и обещало обильный плод, но вдруг засуха. Бог весть, откуда повеял засушливый ветер, и когда он перестанет, и что будет с сим растением. Но нам одно остается: молить Бога, да послет свет Свой, и теплоту Свою и дождь Свой»[86].
1-й курс Санкт-Петербургской
Там же. Вып. 1. С. 233.
С. 253.