Космонавтов 80/81. Мила Фахурдинова
Читать онлайн книгу.
в очереди. В руках у него только бутылка вина за 6800 – белое, сухое.
– А вы мне не указывайте! Я сейчас в жалобную книгу напишу! И охрану позовите! Не магазин, а ОПГ буквально!
Мужчина с вином отодвигает девочку в ярко-жёлтом плаще, берёт женщину с огурцами за локоть и тихо, очень спокойно произносит: – Если ты немедленно отсюда не свалишь, я тебе эти огурцы по гланды засуну – ещё радоваться будешь, что они мягкие.
Женщина затихает, кассир испуганно смотрит на других покупателей – всем в очереди немного не по себе. Скандалистка протягивает телефон для оплаты, забирает сумку с продуктами (огурцы включительно) и покидает магазин, не издав больше ни звука.
В полной тишине пробивают товары худой покупательницы в ярко-жёлтом плаще – пик-пик-пик, та расплачивается и торопливо засовывает нехитрый продуктовый набор в модную авоську, но те никак не помещаются, и тогда она берёт багет под мышку. Эй, там первый снег и хлеб намокнет!
Мужчина пробивает своё вино, прикладывает часы к терминалу и абсолютно тем же тоном и на той же громкости, как три минуты назад увещевал скандалистку, произносит:
– Себе взял, но вам сегодня нужнее.
Протягивает бутылку кассиру без тени улыбки и медленно удаляется. Высыхая, кристаллы соли двумя дорожками разрезают лицо кассира на три части.
2
На улице – серо-ржавое месиво. Ботинки, пусть и очень хорошие, а всё равно промокают из-за этой химической присыпки на дорогах – когда они только успевают! Он вспомнил море – это его защитный механизм. Только мысленно возвращаясь в тепло, он может пережить пронизывающий до косточек ветер (а ведь всего минус три!). Вино тоже обычно помогает, ну да ладно.
Тогда, в необъединённом мире, он обитал у моря и ещё мог разговаривать на родном языке. И жить в своей стране, и знать свою национальность, и чтить традиции предков. С тех пор прошло так много лет, что сложно сказать – было ли это всё взаправду или он только сочиняет, приукрашивает, наполняя себя тоской и надеждами о прошлом. Море. Молодость. Родина.
«Родина, Родина, Родина», – повторял он про себя в минуты покоя, чтобы не забыть. Сохраняя в своей памяти, он как бы продлял ей жизнь.
Асиф на пляже – кадык уже увеличен и над губой пробивается совсем не юношеская щетина, но взгляд блуждает, и на щеках веснушки, какие только у детей бывают. Он лежит в шезлонге – почти мужчина, совсем ребёнок – пьёт какой-то химический сок, другой рукой – в телефоне. Женщина с длинными распущенными волосами и тюрбаном на голове что-то говорит, он не реагирует. Она подходит и натирает его кремом. Юноша только подставляет нужные части своего тела, не отрываясь от экрана ни на секунду. Вот дама пшикает раствор себе на руку и вдавливает его Асифу в спину, в плечи, в длинные, покрытые мягкими волосками ноги. Она трёт медленно, то кругами, то вдоль и назад. Здесь нет эротизма, но оторвать взгляд невозможно – это самая откровенная публичная сцена из всего, что позволено видеть.
Асиф отворачивается, перед глазами на экране – книга, и книга