Одиночное плавание. Николай Черкашин
Читать онлайн книгу.
Давайте знакомиться: Абатуров Вячеслав Святославович. Экипажу представлю вас позже – на построении.
Кажется, командира слегка озадачило мое последнее, и единственное, место службы.
– Ну, ничего! – утешил он сам себя. – Раньше комиссаров из кавалерии присылали – и ничего, не тонули.
Был он скор, подвижен, как ртуть. Он тут же исчез, пообещав ввести в курс дела после обеда.
Сквозь прямоугольники лобовых иллюминаторов открывался вид на замшелые сопки, завалившийся на борт старый пароход и далекое синее море. В обтекателе рубки, прозванном ещё с военных времен «лимузином», поблескивали толстенные стекла вправленных в латунные глубоководные боксы приборов: репитер гирокомпаса, указатель руля и экранчик радиолокационной станции. Здесь же торчали рычаги тифона и сирены, отливал надраенный латунью манипулятор вертикального руля. Прозаический рычаг был заменен традиционным штурвалом, пусть не деревянный, металлический, но штурвал. Над головой овальный вырез. Обычно в нём, возвышаясь из «лимузина» по грудь, стоит на крохотной откидной площадке командир.
Висела здесь рында величиной с небольшой церковный колокол и надраенная латунная доска с надписью «Подводная лодка Б-410» – и выбитым годом постройки. А над самой головой приварен турник. «Солнце» на нём не покрутишь, но подтянуться до подбородка можно вполне.
Под ногами я обнаружил настил со шпигатами, наподобие водосточных уличных решеток. При погружении из них поднимается в «лимузин» вода, при всплытии – уходит вниз. Сейчас же лишь ветер вырывается из темного железного подполья и неприятно задувает в рукава шинели.
И, наконец, самое главное. Здесь, в полукруглой черепушке обтекателя, находился комингс стального колодца, уходившего глубоко вниз, в подводные недра лодки. Над ним нависала толстенная литая крышка, закрытая на массивную защелку. Кольцевой торец колодца – «зеркало» комингса – и в самом деле отливал зеркальным блеском.
Я уже был наслышан, что «зеркало» – это (к нему прилегает резиновая прокладка крышки) священно. Никто не имеет права наступать на него. В этом обычае есть нечто большее, чем просто забота о чистоте поверхности стального торца, о герметичности верхнего рубочного люка. Она, эта блестящая окружность, венчает экипаж, словно общий нимб, словно тот магический «охранный» круг, какой описывал над собой щитом древний воин и очертя голову шел в бой. Зримая граница двух враждебных миров – подводного и поднебесного.
Я заглянул внутрь: глубокая стальная шахта прерывалась посередине, как раз в прочной рубке, перископной площадкой. В площадке зиял зев нижнего рубочного люка, и от него уходил вниз ещё один колодец, на дне которого – глубоко-глубоко – тусклый электросвет высвечивал красный кружок пола. На нём вдруг появился ещё меньший – белый, – и он стал расти, поднимаясь все выше и выше. Кто-то в белой фуражке взбирался по вертикальному трапу.
Из люка ловко вынырнул курносый офицер с кобурой на боку:
– Дежурный