Судьба и Служба. Тюркские контуры России. Игорь Шумейко
Читать онлайн книгу.
земле термин игү не употребляется.
Потому монгол татарлары игүе (иго татаро-монголов) означает лишь констатацию факта власти монгольских татар в пределах единой страны. Без обидной подоплеки. По отношению к внешней или вассальной территории это понятие не употребляется. Если бы некий приезжий спросил любого жителя Орды того времени: «Сез кем игүендә (вы под чьей властью)?», ответ был бы «Монгол татарлары игүендә (под властью татаро-монголов)».
2) А латинское слово iugum заимствовано (скорее всего от тюрков Бактрии) от тюркского jugu-jigu—җигү (запрягание). В известном стихотворении у Габдуллы Тукая: җиктереп пар ат… (запрягши пару лошадей…). От этого же слова образовано jugæn – йөгән-җөгән (узда, поводок). Но, слова jugu-jigu – җигү и игү, несмотря на общий корень «иг», имеют разный смысл. Пример других тюркских слов, содержащих корень иг: игелек (приблизительно: благодеяние, добро. Например: Игелек кылмаган, игелек күрмәс – Кто не будет творить благодеяния, сам их не увидит).
Поэтому понятие «ярмо» еще с натяжкой можно притянуть к латинскому iugum, но к игү – никак. Для «ярма» использовали латинское iugum – заимствованное, как говорилось, от тюрков Бактрии: jugun – йөгән – җөгән – узда, поводок.
3) Отвергая импортное «иго», не стоит бросаться и в национальную крайность, доказывать, что «монголо-татары – это славяно-скифы или русы-арии… в общем, европеоиды, а не монголоиды»…
Даже если Чингисхан действительно был светлоглаз[22], светловолос – это всё малозначимо для понимания евразийской цивилизации.
Ключевое слово
А что значимо? В действительности есть «кодовые слова», из которых, как из скрученных пружинками молекул ДНК… неудержимо развернется вся евразийская программа. Эту мощную «пружинную» раскрываемость некоторых слов остро подметил, выхватил один весьма умный, наблюдательный, долго проработавший в Москве иностранец. Совершенно недружественный (слово «враждебный» все ж не употреблю) к России, но зоркий наблюдатель.
Чарльз Кловер, многолетний шеф бюро газеты Financial Times в Москве. О его книге «Черный ветер, белый снег. Новый рассвет национальной идеи» я опубликовал статью в литературном приложении к «Российской газете» и, несмотря на весьма ироничный её тон, был приглашен в Сахаровский центр на некие «литературные проводы» Кловера, получившего до выхода книги новое назначение: в Пекин, также главой представительства Financial Times.
Книга Кловера – о возрождении евразийства. А уже в Пекине он вспомнил и давнее московское мероприятие, где он впервые зафиксировал произнесение Первым лицом государства «ключевого слова». Подробно процитирую картинное воспоминание Кловера:
«Ежегодное обращение Владимира Путина к Федеральному собранию в Георгиевском зале Кремля представляет собой фестиваль сверкающей хрустальной роскоши в прямом эфире. Более 600 должностных лиц заполняют зал шиком своих костюмов: модные дизайнерские костюмы, головные уборы национальных меньшинств, похожие на
Имя его рода Борджигины значит примерно: «сияющие, серые глаза».