«Звезда борделя очаровательная жемчужина Санрита слишком часто стала появляться с юным герцогом аде Тронш на публике. Значит ли это, что вскоре можно ожидать от этих двоих то, на что многие высшие аристократы никогда не пойдут? Мезальянс! Лорд и девушка для утех! Зная характер юного наследника самого богатого состояния Наргоры, можно ожидать что угодно, в том числе и свадьбу. И нам остается в преддверии Нового года ждать чуда, особенно учитывая зимний брачный сезон, который начнется уже через два месяца».

      Мужчина, сидящий за массивным столом из мореного дуба, скомкал газету и выругался. Он впервые позволил себе проявить эмоции.

      – Это уже переходит все границы. Пора воздействовать на него властью рода, а то не успею оглянуться, как он шлюху в дом притащит.

      На миг прикрыв глаза, мужчина задумался, как поступить. Его единственному сыну уже двадцать пять, самый возраст для женитьбы. И если до сих пор все молчали, давая наследнику нагуляться, то после подобных выходок терпение главы рода лопнуло. Был бы он один, вряд ли бы ввязался в подобные авантюры. Но вот уже пару месяцев на старшего герцога спихнули двоих наследников великих родов эльфов и демонов. У себя они уже успели дел натворить, теперь отрываются в Наргоре. И ведь им ничего не скажешь, статус, будь он неладен.

      – Шарк! – позвал мужчина негромко, и в то же мгновение посреди кабинета сперва появилась лёгкая дымка, из которой образовалась фигура.

      Представший перед хозяином кабинета был невзрачен, слегка приплюснутый нос, маленькие глазки, тонкие губы и слишком скуластое лицо. На плечи накинут плащ, на голове капюшон. Руки спрятаны в широких рукавах. Склонив голову, пришедший едва слышно прошелестел:

      – Что угодно милорду?

      – Мой сын истратил лимит моего терпения. Через два месяца начнем отбор, пора ему жениться. Найди людей, кто составит приглашения аристократкам от восемнадцати до двадцати пяти лет. Приглашать не только из нашей Наргоры, но и пошлите в королевство ведьм – Ашарию, к эльфам в Картораш, вампирам в Истад и в королевство Борвар, там, как я слышал, самые очаровательные и скромные девушки.

      – Будет сделано. Демониц не приглашать? – Едва заметное мотание головой послужило ответом. Если с другими расами герцог ещё как-то мог смириться, то демоница – это нечто из ряда вон выходящее. Впрочем, как и черные ведьмы из Ашарии. Но их не пригласить нельзя, проклянут. Слишком обидчивые. – Что-то ещё, милорд? – лицо осталось бесстрастным. Только в уголках глаз появились искорки веселья.

      – Да. Я слышал, в Льюрмене живёт чародейка с магией любви. Пригласи ее для проведения отбора. Говорят, она отлично знает свое дело, умеет распознавать пары, подходящие друг другу.

      – А ее в участницы нельзя записать? – мелькнуло удивление.

      – Шарк, в отборе могут участвовать только аристократки, а по слухам чародейка простолюдинка. Она нам подходит только в качестве распорядительницы. Ступай, времени осталось совсем мало. И да, пригласи ко мне Зайра, хочу первым «обрадовать» сына и посмотреть выражение его лица.

      Кривая ухмылка исказила привлекательное лицо герцога, но он на это не обратил внимания, его охватило предвкушение. Он, конечно, любил сына, но прощать подобные выходки, случающиеся как минимум два раза в неделю, он устал. Пора ему взрослеть и браться за ум. Может и его друзья: Его высочество Ларвит Наргораш и второе высочество – принц демонов Лайар Сортонер – образумятся. Их величества – главы двух сильнейших Империй – тоже места себе не находят, хорошо, наследникам хватает ума носить маску, чтобы не светить лицом.

      Через несколько минут дверь открылась. На пороге вальяжно застыл юный герцог. Облокотившись о косяк, скрестил руки на груди. Его взгляд выражал вселенскую усталость и долю раздражения, будто его оторвали от важных дел. Он успел оценить и всполохи ярости в глазах отца, и брошенная на пол газета, и странное предвкушение на лице родителя, именно оно напугало сильнее всего. Зайр привык, что все шалости сходят ему с рук. Нотации он вообще в расчет не брал, отец мог бушевать неделю, может, две, но сильно не наказывал. А сейчас его спокойствие,