– Иронично. И актуально. Что же вы не публикуете ничего, а, Пётр Миронович? – покивал головой директор.

      – А надо? Есть настоящие поэты, члены союза писателей. Думаю, очень далеко мне до Евтушенко.

      – Да чёрт с ним, с Евтушенко! Как вы умудрились десять песен за пять дней написать?! Может, продемонстрируете? – это решил вмешаться в разговор руководитель духового оркестра Август Фридрихович Грец.

      – Ну, задайте тему. До обеда у меня время есть, а потом совещание с партактивом предприятий, так что не взыщите, товарищи, – взглянув на Вику и получив одобрительный кивок, согласился первый секретарь.

      – Ну, не знаю. Про рябину… Нет! Про снегирей. Да, про снегирей. Вон за окном на ветке целая стайка, – Грец указал на заиндевевшие окна. Правильно, стеклопакетов-то нет. Но верх окна был чист от изморози, и через него в самом деле были видны сидящие на ветках снегири.

      – Давайте так. Девочки, наверное, проголодались – вы пошлите кого-нибудь за булочками и чаёк организуйте, а мы с Машей пока напишем вам песню про снегирей. Только бумажку мне принесите, стих писать буду.

      – Пока мы за булочками ходим, песню напишете? – хохотнул Гофман.

      – Именно.

      – Ох, не терпится послушать. А можно хотя бы со стороны за этим понаблюдать?

      – Да, пожалуйста, только не мешайте.

      Когда принесли бумагу, Пётр шёпотом спросил у Вики.

      – Я помню две песни про снегирей – Антонова, про войну, и Трофима. Ты какую знаешь?

      – Я на юбилее Трофима пела вместе с ним именно эту песню, – девочка захихикала, – Только она не слишком смелая для этого времени? Зато там и про рябину есть. Давай хотя бы заменим «женщиной» на «девушкой любимою». Стой! Есть замечательная песня Виктора Королёва. Это будет из хитов хит.

      – Пишем обе. Я Королёва песню не помню, потом слова продиктуешь. Давай с Трофима начнём.