Ночной океан. Говард Филлипс Лавкрафт
Читать онлайн книгу.
Мне виделись призрачные процессии жрецов с головами быков, шакалов, кошек и козерогов; призрачные процессии, тянувшиеся нескончаемым потоком по подземным лабиринтам и дорогам вдоль колоссальных профилей, рядом с которыми человек выглядел песчинкой. Они предлагали богам, коих невозможно описать, неописуемые же подношения. Каменные колоссы шагали сквозь ночь и гнали стада ухмыляющихся сфинксов вниз, к берегам бесконечно тянущихся стоячих смоляных рек, и над всем довлела магия – черная аморфная сила, подавляющая человека, лакающая из источника его сил, воздающая сомнительными дарами, увлекающая открывающимися блистательными возможностями – и украдкой подталкивающая к краю бездны, тесной от голодных мертвецов.
Лица в моих видениях постепенно обрели человеческие черты, и я узрел своего проводника Абдула Рейса в одеянии фараона с полуулыбкой Сфинкса на лице. И ведомо мне было, что лицо это – сфинксово, лицо Хефрена Великого, Хефрена, построившего храм с несметным количеством коридоров, проложенных в живом песке и заговоренном камне. И я взирал на длинную худую и негнущуюся руку Хефрена; длинную, худую и негнущуюся руку, какую видел у диоритовой статуи в Каирском музее – статуи, которую археологи нашли в центральном храме. Она была отвратительно холодной и стискивала меня; то был холод и теснота саркофага – это сжимал меня, подобно тискам, сам Египет, волшебный Египет, греза простолюдинов и королей… то был черный, как беззвездная ночь, Египет-кладбище… та желтая длань… и такая жуткая молва о Хефрене…
И все же – мне должно возблагодарить всех богов за то, что дали мне эту передышку! Ибо, вынырнув из водоворота кошмаров иллюзорных в не менее кошмарную явь, я обнаружил себя в здравом уме – следовательно, способным пересилить тот страх, что грозил преградить мне путь наверх. Приходил в себя я долго, болезненно, цепляясь за воспоминания о кулачном бое, вытесняя ими сонм наваждений, которым впоследствии суждено будет остаться в моей памяти в общих, размытых чертах.
Реальность встретила меня ложем – сырой каменной твердью. Веревки врезались в мое тело безжалостно, словно путы питона. Раны мои овевались холодным током воздуха, распаляющим боль; многочисленные порезы и ссадины, которые я заработал, пока падал в колодец, невыносимо ныли. Это ощущение усиливалось до жалящей, жгучей остроты, и любого самого осторожного движения было достаточно, чтобы все мое тело начинало биться в мучительных судорогах.
Когда я повернулся, то почувствовал, как дернулась натянутая веревка, на которой меня спустили сюда, и пришел к выводу, что она все еще достигала поверхности. Держали ее до сих пор арабы или нет, я не имел ни малейшего понятия; я также не мог сказать, на какой глубине нахожусь. Но я знал, что меня окружает тьма – ни проблеска света не проникало сквозь мою повязку на глазах. И все же я не настолько доверял своим чувствам, чтобы принять в качестве доказательства непомерной глубины ощущение большой продолжительности спуска, испытанное