Аист мимо пролетал. Евлампия Забелина
Читать онлайн книгу.
поразила.
– Но мы же спим вместе! – трагически завил ребёнок, вцепившись в уши ладошками. Это у неё привычка такая хлопать себя по ушам от избытка эмоций.
Тут лопатка снова полетела на пол.
Я смеялась так, что даже Пауль понял, что я сошла с ума.
Дитё железобетонно логично!
Дело в том, что у дитя в старом садике были двухэтажные кроватки, а теперь стали трёхэтажные. Получается, что детёныш сейчас спит на одной кровати не только с Кузей, но и с Мариком.
А после того, как старшая дочь, а по совместительству старший Брут в нашем доме, снова наболтала ей что-то про брачные ритуалы – о чём я предпочитаю не спрашивать, боясь узнать слишком много нового – то ребёнок очень переживает, что ей придётся жениться и на Марике тоже.
А ей не хочется. Хотя Марик хороший и починил ей поломанную Эмбер – это такая игрушка, робокар-доктор.
Кое-как просмеявшись, я сказала, что на Марике можно не жениться. А когда ребёнок спросил почему, чуть не ляпнула про право первой ночи, но вовремя опомнилась. Объяснила, что столько женихов мы не прокормим, и предложила передать Марика её новой подружке Алинке, которая спит с двумя девочками.
Дитё подумало немного, и решило, что можно, но как-нибудь потом. Марика отдавать Алинке жалко, потому что они с Кузей очень ловко раздвигают их кровать, а потом застилают за дитём постель.
Тут я попробовала провести среди дитя воспитательную беседу, что приличные девочки сами за собой кровать застилают. Но дитё меня слушать не стало, посмотрело на меня, как вороны на Страшилу до визита к Гудвину, и удрало упаковывать свой детсадовский чемодан.
Пауль и Коханя умчали за нею.
Несколько секунд я размышляла над тем, что поведение кошки объяснимо. Но вот почему поломанный робот-пылесос покатил за ребенком?
Ответа на этот важный экзистенциальный вопрос мне найти не удалось, но зато я обнаружила, что проснулась, легко обойдясь без двух, из положенных мне трёх, утренних чашек кофе.
Дети, письки и спектакли
Мечтали в детстве стать балериной?
Я вот мечтала.
Примерно три минуты, в буфете Большого театра.
Наверное, это был Щелкунчик. Но всё, что я помню – это ноги в белых колготках. Мы сидели так близко к сцене, что они парили над моей головой белыми стремительными облаками. А ещё никогда мне не забыть буфет, точнее профитроли!
Самые вкуснейшие в моей жизни профитроли.
Это было божественно!
Я почему-то решила, что балерины – это люди, которые питаются профитролями.
Наверное потому, что из-за сахарной пудры профитроли были так же белоснежно прекрасны. И парили: на многоэтажной блестящей тарелке улетали в небеса. На них хотелось смотреть бесконечно. Не отрываясь.
Сердце внутри замирало от восторга.
А потом папка сказал, что балеринам профитроли ни в коем случае кушать нельзя. Вот так мир и лишился великой балерины. В моём лице.
А вот артисткой – не важно театра или кино, мне никогда не хотелось